Одна из важных особенностей этой войны, во многом определяющая ее ход и исход, ускользает от многих: в ней, по большому счету, лишь один участник. Украина воюет, а Россия нет.
Когда Путин кокетливо назвал вторжение спецоперацией, он исходил не только из ожидания, что все закончится быстро и победоносно. Русский человек войной генетически напуган, здраво связывает ее со сломом привычного образа жизни и большими лишениями, поэтому русские войны не хотят, в этом смысле они вполне нормальны, «спросите вы у тишины, спросите вы у матерей, спросите у жены моей».
Ненормальность заключается в том, что боевые действия на чужой территории, убийства других людей и разрушение их городов настоящей войной не считаются. Это какие-то важные государственные действия, которые утверждают позицию России во враждебном мире, это сфера заботы высокого начальства, ему виднее, а простого человека пробирает гордость за свою страну, которая себя в обиду не дает. И понятно же, что такие действия за границами родины отводят от нее войну, которая иначе пришла бы на русскую землю. «Можем повторить» касается не той части, в которой враг под Москвой и Ленинград в блокаде, а той, где пушки бьют по рейхстагу.
Большинство россиян не готовы ни лично воевать в Украине, ни жертвовать деньги своей армии – опросДве трети мужчин-россиян не готовы лично поучаствовать в войне в Украине. Опрос также показал, что больше половины россиян поддержали бы решение путина о повторном наступлении на Киев.
Первоначальный страх, что нападение на Украину перерастет в ту саму «настоящую» войну, прошел, и к лету в России установилась расслабленная атмосфера. Конечно, чтобы убедить себя, что «все идет по плану», рядовому россиянину необходимо приложить некоторые усилия, но подумать, что все не так, с самыми неприятными следствиями и последствиями, настолько неуютно, что безопаснее утроить прилагаемые усилия, чтобы не замечать нарастающие признаки потери нормальности.
О том, что народ при этом, в общем, неплохо представляет себе, что происходит в Украине, говорит отсутствие большого числа желающих заключать контракт с армией, хотя он сулит огромные по меркам депрессивной глубинки деньги. Соглашаются либо откровенные лузеры, либо авантюристы. Никакого всенародного подъема на борьбу с кем там нынче полагается бороться в России нету. На словах большинство поддерживает то, что нельзя войной называть, на практике же личное участие выглядит неумным экстримом, уделом маргиналов. Ну, или профессиональных военных, о чудо-достоинствах которых столько говорили в телевизоре как раз в контексте отсутствия необходимости беспокоиться: есть кому за Рассеюшку постоять. Вот пусть и стоят. Отсюда и полное равнодушие к гробам, приходящим на родину «героев».
Так что, в то время как Украина живет войной, погружена в нее всеми мыслями и чувствами, Россия, войну развязавшая и гробящая в ней тысячи своих людей и собственное будущее, от нее всячески отгораживается, заталкивает в слепое пятно. Ей, видите ли, неприятно.
Одержать победу в этой войне означает, помимо всего прочего, заставить россиян в массе осознать войну, свое поражение в ней и заслуженность этого поражения. Вытащить из комфортного самообмана и тупого равнодушия и сунуть мордой в кровь и грязь, которые они развели. Чтобы больше неповадно было. Не справимся с этой задачей – придется ждать новой беды оттуда же, от тех же.
Леонид Швец, специально для «Слово и дело»
ЧИТАЙТЕ В TELEGRAM
самое важное от «Слово и дело»