Борьба с элитной коррупцией: почему это возможно у других и что не так в Украине

Читати українською
Екатерина Одарченкополиттехнолог

Критика президентского законопроекта касалась того, что Совет иностранных организаций имеет совещательную функцию, а не более весомую. Первоначально это было камнем преткновения. Это важно, поскольку формирует систему сдержек и противовесов в антикоррупционной системе.

Об этом в комментарии «Слову и Делу» рассказала политтехнолог Екатерина Одарченко, оценивая планы рассмотреть законопроект об антикоррупционном суде 1 марта.

«Скорее всего, законопроект проголосуют, потому что фракции обсуждали вопрос, и, видимо, есть понимание, что в первом чтении его стоит проголосовать. Вопрос в том, какие аспекты будут внесены между первым и вторым. Есть много нюансов, которые являются ключевыми как для этой политической команды, так и для следующей, которая придет в Раду», – отметила Одарченко.

По словам политтехнолога, политического риска нет, поскольку очевидно, что при каденции этого президента антикоррупционный суд вряд ли заработает.

В любом случае, на ее взгляд, не стоит ожидать каких-то радикальных изменений.

«Антикоррупционный суд – это не о том, что завтра уже посадят всех чиновников-коррупционеров», – добавила она.

Мы часто вспоминаем историю Ли Куан Ю или подобные, но в этих историях возможна была борьба с элитной коррупцией, потому что у власти была монолитная поддержка. Это примерно 60-70% поддержки власти. Когда у президента поддержка не более 10%, есть большой вопрос, насколько это институционально возможно в Украине.

«Но такие вещи, как электронное декларирование и антикоррупционный суд, говорят о том, что дальше так нельзя, нам нужно перестраиваться. Дальше будет амнистия капиталов, всеобщее декларирование. Мы все же будем постепенно двигаться в цивилизованный мир. Так же, как с государственным финансированием партий», – подчеркнула эксперт.

Она уточнила, что сейчас партии не перестраиваются, но есть культура, которая закладывает правильные институты.

«Поэтому, наверное, таки проголосуют законопроект в первом чтении. Дальше будет видно», – предположила специалист.

При этом она обратила внимание на аналитику и опыт других стран, которые вели подобную антикоррупционную практику.

Как в Украине боролись с коррупцией в 2017 годуМеньше всего коррупционных приговоров среди судей, прокуроров и работников СБУ. Чаще всего попадались сотрудники МВД и чиновники.

«Подобная антикоррупционная практика была у кого-то путем создания отдельного суда или палаты, где-то – отдельной судьей, первым звеном. Моделей много, хотя все они об одном. Однако далеко не во всех странах это завершилось успешно. Например, в Хорватии и Словакии. А в некоторых странах, например, в Кении, такие суды выполнили свою миссию», – пояснила эксперт.

Кроме того, по ее словам, лишь 3-5% дел касаются взяток больше 5 тысяч евро.

«То есть в основном антикоррупционные суды привлекают к ответственности коррупционеров достаточно низкого уровня – тех, кто брал взятки в размере до 5 тысяч евро. Хотя и это важно, потому что коррупция – это взаимосвязанные люди», – отметила она.

«Когда люди на местах, которые приходят местными главами коммунальных предприятий, не смогут брать взятку по 5 тысяч долларов с предприятия, тогда и руководители коррупционных структур не смогут их наладить, так как во многих системных коррупционных моментах все построено по принципу пирамиды. Возьми снизу – отдай наверх. Классическая коррупционная схема», – резюмировала Екатерина Одарченко.

Ранее аналитики «Слова и Дела» выяснили, как в Украине боролись с коррупцией в прошлом году.

ЧИТАЙТЕ В TELEGRAM

самое важное от «Слово и дело»
Поделиться: