Синод Церкви Эллады признал Православную Церковь Украины. И я бы хотел рассказать вам, как это происходило - и что это означает. Потому что событие - историческое. Возможно, не только для Украины.
Это было нелегко. Автор этих строк следил за процессом, и, если честно, в какой-то момент он напомнил игру в «горячую картофелину». Архиепископ Иероним Второй - предстоятель Церкви Эллады - предложил признать ее Синоду, Синод - Собору, а собор признал, что признавать государство должен архиепископ.
Перевожу на светский. Это как если бы президент предложил Кабмину оформить признание другого государства, Кабмин переложил бы признание на Раду как представительский орган всего народа, а Рада констатировала бы, что признание других государств - сфера полномочий президента.
Почему так мудрено?
Осмелюсь предположить, что все понимали, что сделать это необходимо, но вместе с тем, пытались переложить ответственность на соседа.
А это почему так?
Здесь нужно немного обрисовать ситуацию в целом. И, заодно, пояснить, что же такого исторического сейчас произошло.
Последние триста лет православие, увы, так или иначе жило в москвоцентричной парадигме. После падения Восточной Римской (Византийской) империи под ударами турок в 1453 году Московское царство и его наследница, Российская империя, оставались крупнейшими и наиболее могущественными православными государствами. Невзирая на то, что Вселенский патриархат в Константинополе по давней традиции, зафиксированной в канонах Вселенских соборов, оставался первым по чести, он не мог ни обеспечивать православным в других странах защиту, ни одаривать тамошние церкви щедрыми дарами. Москва - могла.
Так было, по сути, до нашего времени. Ни уничтожение Московской патриархии Петром Первым, поставившим во главе церкви светского обер-прокурора Синода, ни государственный атеизм советского режима, не изменили этого факта.
Но, кажется, он меняется на наших глазах.
Мечтой Русской православной церкви всегда было формальное закрепление своего статуса лидера православного мира. Мало было убеждать самих себя, что «Москва - третий Рим». Для ощущение величия нужно было, чтобы это повторили по-болгарски, по-сербски, и, самое главное, по-гречески.
Еще несколько лет назад казалось, что эта мечта в полушаге от осуществления.
На пути у этой мечты, однако, встал Вселенский патриархат, возглавляемый патриархом Варфоломеем. Тень от тени некогда великой церкви Византии, неприкрыто ущемляемый турецкими властями в собственном Константинополе-Стамбуле, вся собственность которого вряд ли дотянет по цене до одного только автопарка патриарха Кирилла… Но с полуторатысячелетними амбициями и с несопоставимо более высокой школой церковной дипломатии, канонического права, да и в целом богословия.
У патриарха Варфоломея было два способа напомнить, что именно он - первый среди равных в православном мире. Одним из которых была православная «задача тысячелетия» - проведение Всеправославного (а с точки зрения православия - Вселенского) собора. Второй же способ предполагал прямую конфронтацию с Русской православной церковью: восстановление прав Вселенского патриархата на Киевскую митрополию. Предпосылки для этого были: при том, что Вселенский патриархат передал Киевскую митрополию Москве в управление в конце 17-го века, это была именно передача в управление, а не переподчинение. К тому же, Москва сразу нарушила условия передачи. И пусть это было триста лет тому, в таких делах церковное право не знает срока давности.
В 2008 году патриарх Варфоломей прибыл в Киев праздновать годовщину крещения Руси. Президент Виктор Ющенко не скрывал, что хочет уговорить его забрать украинскую церковь у Москвы и дать ей автокефалию - церковную независимость. Тогда же в Киев экстренно прибыл тогда еще глава Отдела внешних церковных связей и митрополит, а сейчас - глава всея РПЦ и патриарх, Кирилл Гундяев. Он пообещал Варфоломею полную поддержку РПЦ в организации Вселенского собора в обмен на то, что он не будет форсировать «украинский вопрос».
Он обманул.
Вероятно даже, что не по своей воле. Ходят упорные слухи, что саботировать Всеправославный собор РПЦ склонили в Кремле. РПЦ же, в свою очередь, уломала на это несколько других православных церквей. В итоге, вместо 14 поместных церквей на соборе было 10. Следовательно, он хоть и стал значительным событием, но претендовать на всеобщий статус уже не мог.
В этот раз своим вероломством РПЦ выстрелила себе же в ногу. Поняв, что больше РПЦ нечем его шантажировать, патриарх Варфоломей именно что «форсировал украинский вопрос» - благо, в Украине как раз был удачный политический момент и максимальная благосклонность власти.
Все это происходило у нас на глазах. Для тех, кто немного понимает в особенностях церковного права и дипломатии это выглядело, как что-то среднее между чудом и эпизодом из фильма про кунг-фу - ну, знаете, где старенький мастер, почти не шевелясь, раскидывает роту бандитов. Весь арсенал российской церковной дипломатии, очень похожий на арсенал светской дипломатии имени Лаврова-Чуркина - хамство, казенщина, запугивание, угрозы апокалипсисом, сменяющиеся обвинениями с комсомольским пафосом - встречалось Вселенским патриархатом вежливо и чуть ли не с иронией, но всегда с безукоризненными ссылками на каноническое право. РПЦ в этом споре выглядела, как новый русский в отделении британской полиции - ни ссылки на Путина, ни освященные ядерные ракеты, ни баснословные богатства не помогли убедить окружающих, что России в своей исключительности можно играть не по правилам.
В конце прошлого года Вселенский патриархат восстановил свою юрисдикцию над Украиной. И сразу же ее отдал, создав независимую Православную Церковь Украины.
Это очень изменило не только украинское, но и мировое православие. Оставшиеся 12 поместных церквей стали перед принципиальным выбором.
Если они признают Православную церковь Украины, они признают и юрисдикцию Вселенского патриархата над Украиной, и его право даровать автокефалию своей части, и его первенство как конечного источника апелляции ЛЮБОГО епископа любой церкви мира (ведь в процессе Вселенский патриарх снял анафемы, наложенные Архиерейским собором РПЦ). Это первенство гарантировано Вселенскому престолу еще Четвертым вселенским собором (451 год, на минуточку, и нет, я не пропустил единичку в начале даты), но фактически до применения этой привилегии не доходило столетиями. Одним словом, они подтвердят амбиции Вселенского престола. И отринут все амбиции Москвы, официально похоронив все ее претензии называться «третьим Римом». Это вызовет в Кремле ярость. Возможно, кто-то потеряет русских паломников, пожертвования российских православных фондов и поддержку Кремля и спецслужб. Но так будет правильно. Так будет согласно православному праву и традиции.
Если же не признают, приняв сторону Москвы - они отринут амбиции Константинополя, но, вероятно, усилят собственную зависимость от Кремля. В роли арбитра мирового православия Вселенский патриарх хорош именно тем, что за ним не стоит политический интерес. Что ему никакой Путин не может приказать не приехать на Вселенский собор, возвращаясь к предыдущему примеру. В этом смысле лучше иметь арбитра, за которым стоит несуществующая уже империя, чем того, за которым стоит живая и хищническая. Не говоря уже о каноническом праве, и о том, что Константинополь несоизмеримо выше Москвы по богословской подготовке, и о чисто эмоциональных моментах - ряд православных церквей опираются на этнических греков, а у них очень сильно чувство национально-цивилизационной солидарности.
Некоторое время держался баланс: ни одна церковь не рисковала первой сделать шаг вперед. И вот, Церковь Эллады - наиболее близкая Константинополю - сделала его. Да, осторожно. Да, жонглируя ответственностью, так чтобы у Москвы не было, кого сделать главным козлом отпущения. Но сделала. Более 50 епископов фактически высказались за признание ПЦУ. Против - лишь семь. Это победа.
А когда кто-то уже вышел из строя, остальным сделать это намного легче.
Все это время Москва отчаянно пыталась мобилизовать сторонников, задействуя все способы, от дипломатических до финансовых. Но перестаралась. В случае конкретно греков - передавила настолько, что максимально лояльное ранее греческое правительство начало выдворять из страны российские православные фонды и российских дипломатов. Фактически, в свои надежные сторонники Российская православная церковь может записать разве что сербских «братушек», которые сами боятся, что Вселенский патриархат может признать их «раскольников» - Македонскую и Черногорскую православную церкви. Даже в Грузинской православной церкви, которую еще недавно считали надежнейшим союзником россиян, все больше голосов звучит в поддержку ПЦУ - дружба между украинским и грузинским народами дала плоды и здесь.
Имея чуть больше поддержки, Русская православная церковь могла бы грозить Вселенскому патриархату расколом мирового православия. И даже пыталась - мол, соберем Всеправославный собор сами и осудим Вселенского патриарха. Не соберут. Не из кого. Вселенский патриарх выбрал идеальный момент для вопроса «с кем вы?» - и Россия внезапно осознает, что при всей ее мощи вокруг нее не так-то много искренних симпатиков. С кем в раскол уходить? В гордом одиночестве? Все православные мира едут по встречке, и лишь одна Россия - по правильной полосе?
Возможно, мы наблюдаем не только начало мирового признания Православной церкви Украины, но и закат российских претензий на доминирование в мировом православии. Претензий, которые старше любых Путиных и старше современной РФ, претензий, которым уже 500 лет. Претензий, за которыми стояла только грубая сила и неоправданное тщеславие. И которым хватило лишь небольшого укола, чтобы воздух начал быстро выходить.
Виктор Трегубов, специально для «Слово и Дело»
ЧИТАЙТЕ В TELEGRAM
самое важное от «Слово и дело»