Недавно в одном из своих интервью секретарь СНБО Алексей Данилов выразил личное видение эффективной формы государственного правления. По мнению чиновника, Украине нужна «жесткая президентская республика».
Подобные размышления секретаря Совбеза можно было бы действительно считать чисто его личным мнением, если бы не тот факт, что именно СНБО сейчас является одним из «опорных» центров принятия решений, благодаря которому президент легитимирует свою политику.
Поэтому разговоры о случайности подобного тезиса о сильной президентской вертикали могут только казаться разговорами. На самом деле, в словах Алексея Данилова прозвучало еще несколько ключевых тезисов, на которые следовало бы обратить внимание. Прежде всего, это то, что при парламентско-президентской модели управления государством президента должны избирать в парламенте. Во-вторых, секретарь СНБО считает, что парламентско-президентские республики могут существовать в условиях, когда уже существует демократия. А для этого, мол, нужны время и традиция.
На что же намекает Алексей Данилов, и не является ли его тезис попыткой проанализировать реакцию гражданского общества и украинского политического истеблишмента на идею более жесткой провластной вертикали во главе с президентом?
Но есть одно «но»
Согласно данным нескольких социологических опросов, часть украинцев действительно мечтают о «сильной руке», которая бы навела порядок в государстве.
По данным августовского опроса, проведенного Фондом «Демократические инициативы» имени Илька Кучерива совместно с социологической службой Центра Разумкова, 54% опрошенных согласны, что несколько сильных лидеров могут сделать для страны больше, чем все законы и дискуссии. В то же время 37% являются категорическими противниками того, чтобы власть была сосредоточена в одних руках. И уже 72% респондентов считают, что любой сильный лидер должен соблюдать законодательство и не может нарушать его.
Результаты этого опроса действительно показывают всю суть запроса украинцев на «сильную руку» ‒ общество может довериться единому лидеру при условии, что тот наведет порядок в государственных делах и не превратится в своевольного диктатора. Что интересно, что согласно результатам других социологических опросов, часть украинцев, особенно старшей возрастной группы, могут благосклонно относиться к таким лидерам на постсоветском пространстве как Александр Лукашенко и Владимир Путин, однако в то же время не воспринимают нарушения гражданских прав и осуждают авторитарные действия русской и белорусской власти по отношению к своим согражданам. Очевидно, что понимание украинцами «сильной руки» существенно отличается от видения, которое исповедуют некоторые государства постсоветского пространства с явно авторитарными тенденциями.
Более того, в Украине есть не только запрос, но и опыт жизни в формате президентско-парламентской республики – по меньшей мере, 14 из 30 лет независимой Украины, наше государство жило в режиме «сильной» президентской ветви власти. Хотя, предварительно должность президента в Украине, по свидетельству многих политологов, не предусматривалась как отдельная ветвь власти, скорее речь шла о контролирующей функции.
Поэтому с 1996 по 2006 годы – во времена Леонида Кучмы и перехода к парламентско-президентской модели правления в результате событий Оранжевой революции, а также в 2010-2014 годах во времена президентства Виктора Януковича в Украине создавалась та самая «сильная» президентская республика. Чем все закончились в периоды «сильной руки» и в 2004-2005 годах, и в 2014 году всем хорошо известно.
Мало полномочий – дайте еще!
Если же быть более придирчивым, то не по форме, но по сути сейчас в Украине уже установлена жесткая президентская вертикаль. Ведь президент усилен фракцией монобольшинства в парламенте, уже сейчас имеет полный контроль над процессом формирования правительственной команды. Большинство в Верховной раде, Кабмин, который полностью сформирован благодаря голосам коалиции, которая состоит из одной фракции пропрезидентской партии «Слуга народа», плюс подконтрольный силовой блок – что еще нужно для формирования сильной президентской вертикали?
На самом деле, оппонируя словам Алексея Данилова, следует отметить, что именно для сильной и эффективной президентской вертикали требуется немалый опыт развития демократических процессов. Ведь в большинстве развитых государств, в которых исповедуется принцип сдерживаний и противовесов, действительно решающая роль в формировании политической повестки дня принадлежит президенту и сформированному им правительству.
Такая система действует в США – президент одновременно является и главой исполнительной власти, однако должен отчитываться перед Конгрессом, у которого достаточно рычагов влияния и контроля за действиями главы государства. Независимыми и влиятельными в США являются судебная власть и правоохранительная система. Как раз американцы прошли длительный путь к формированию такой эффективной системы государственного управления – несмотря на сильную президентскую вертикаль, вряд ли кто-нибудь смог бы вспомнить хотя бы одного президента США с авторитарными наклонностями.
Что же касается Украины, то к сожалению, или к счастью, пока действует единственная модель сдерживаний и противовесов в случае желания какой-либо из политических элит проявить свой авторитарный характер – протесты и майданы. Ни одна украинская власть за все 30 лет независимой Украины так и не смогла ничего противопоставить силе народа в критические моменты истории. Вероятно, это и есть главный предохранитель против авторитаризма и ноу-хау украинской демократии – слишком сильно и часто украинцы страдали от губительных проявлений «сильной руки» в своей истории. Поэтому только одного желания даже у достойнейшего политика изменить страну любыми методами мало, чтобы украинцы безропотно отдали всю полноту власти в одни руки.
Александр Радчук, специально для «Слово и дело»