Потерять дом, но найти себя. Чем живут переселенцы из зоны АТО?

Читати українською
Алина Костюченкожурналист

Затянувшийся вооруженный конфликт на Донбассе приучил украинцев к жизни в новой реальности. Каких-то 17 месяцев войны – и мы уже привыкли к ежедневным фронтовым сводкам, к людям в камуфляже посреди мирных городов, к работе волонтеров. А еще мы уже не путаем понятия «беженец» и «переселенец».

По данным ООН, в ходе вооруженного конфликта на Донбассе вынужденным переселенцами стали более 2 миллионов человек. Часть из них вернулись на деоккупированные территории, а некоторые, не увидев перспективы, рискнули уехать обратно в самопровозглашенные республики. По состоянию на середину ноября Госслужба по чрезвычайным ситуациям насчитала более 988 тыс. внутренне перемещенных лиц. Примечательно, что среди них более 160 тыс. детей и почти полмиллиона инвалидов и пожилых людей. Именно необходимость обезопасить семью и детей стала решающим фактором для многих переселенцев с Донбасса.

Мирная Украина оказалась не готова встретить этих людей. И если поначалу речь шла просто о необходимости поиска жилья и неустроенном быте (что частично удалось решить с помощью волонтеров, пустовавших санаториев и модульных городков), то со временем возникла другая проблема: где и как новоприбывшим найти работу?

Наедине с проблемами

«Когда переселенцы трудоустроены, они создают и имеют намного меньше проблем, в том числе и с жильем», – констатирует лидер общественной организации «Донбасс SOS», уроженец Горловки Александр Горбатко. Государство же, в силу своей забюрократизированности, создало для переселенцев проблемы уже здесь, на неоккупироваоной территории. А ведь могло бы извлечь из этого пользу.

Яркий пример – большие города, в которые приехало огромное количество людей. С прибытием вынужденных переселенцев возросла нагрузка на социальные учреждения: школы, детские сады, больницы, высшие учебные заведения. Уменьшить эту нагрузку можно было бы за счет самих переселенцев. По мнению общественного активиста, наиболее приемлемыми и социально важными в этом ключе могли бы стать профессии учителей, воспитателей детских садов, социальных работников, таксистов и т. д. «Но у нас есть определенные проблемы. Допустим, чтобы увеличить штат сотрудников, нужна куча всяких документов, нужны конкурсы, нужно месяцами это обсуждать. Хотя на самом деле эту проблему можно было бы моментально решить», – сокрушается Горбатко.

Что касается Донецкой и Луганской областей, то там зачастую мало кто уехал далеко, основная масса переселенцев находятся там. Там колоссальная нагрузка на садики, на школы, на больницы. Это все можно было бы погасить.

Но хуже всего обстоят дела с трудоустройством и нагрузкой на социальную сферу в приграничных с зоной конфликта территориях. «Что касается Донецкой и Луганской областей, то зачастую мало кто уехал далеко, основная масса переселенцев находятся там. Там колоссальная нагрузка на садики, на школы, на больницы. Это все можно было бы погасить», – уверен он.

В Кабинете министров это вроде бы и понимают, но реализуют эти светлые мысли, как обычно, через пень-колоду. Взять хотя бы идею с эвакуацией Донецкого национального университета. С одной стороны, команда Минобразования проделала огромную работу, и результат, на первый взгляд, неплохой: и научный потенциал сохранили, и студентам дали возможность продолжать обучение, и преподавателей без работы не оставили. Но на практике оказалось, что и без того непростые условия обучения осложнила непродуманность инфраструктуры.

«В Виннице, после переезда сюда Донецкого национального университета, цены на аренду квартир выросли почти вдвое», – рассказал народный депутат, доцент ДНУ Алексей Рябчин. – Первым общим вопросом является отсутствие доступного жилья – и для студентов, и для профессорско-преподавательского состава. Не редкостью является ситуация, когда преподаватели всю свою зарплату вынуждены отдавать за аренду жилья, а выживать – за счет подработки». О том, что ситуация с общежитиями в городах, куда переехали крупнейшие вузы, катастрофическая, и говорить не стоит. В Украине и в мирное время поселиться в общежитие – вопрос взятки и везения, а что уж говорить о ситуации, в которой оказались студенты и преподаватели-переселенцы. Как результат – в 2015 году эвакуированные вузы получили серьезный недобор студентов, что поставило их в полную зависимость от государства. «Ситуация с перемещенными вузами наглядно демонстрирует тот хаос, в котором находится государственная политика в отношении Донбасса», – резюмирует Рябчин.

Бизнес с чистого листа

К счастью для правительства, далеко не все переселенцы ждут милости от властьимущих. Кроме интеллигенции, наиболее мобильной оказалась именно та часть населения Донбасса, которая способна самостоятельно создавать добавленную стоимость. Те, кто имел на оккупированных ныне территориях собственный бизнес, по возможности постарались перевезти его из зоны конфликта. А некоторые даже рискнули начать собственное дело с нуля.

Таких примеров достаточно, говорит Александр Горбатко. Более того, выехавшие с оккупированных территорий владельцы малого и среднего бизнеса нередко чувствуют социальную ответственность перед земляками. «В Киеве к нам однажды позвонили на горячую линию (общественной организации «Донбасс SOS» – Ред.) ребята, которые открыли столовую-фастфуд в районе ж/д вокзала. И они сказали: «Нам нужны исключительно переселенцы. То есть звонят к вам переселенцы по поводу работы – посудомойщики, повара, помощники поваров и т. д. – всем давайте наши контакты». И вот таким вот образом мы друг другу помогаем», – рассказывает активист.

За стартовым капиталом для открытия собственного дела, по словам Горбатко, можно обратиться как к государству, так и в международные организации. К примеру, в государственных центрах занятости, помимо обучения на рабочие специальности и постановки на учет, можно также получить помощь в разработке бизнес-плана и – не все об этом знают – годичный размер выплат по безработице. Таким образом государство стимулирует безработных не только к обеспечению самих себя, но и к созданию рабочих мест. «Вы можете подать бизнес-план, вам помогут его разработать, и это пособие за год вы можете получить единоразово. И эти деньги можно потратить на развитие своего бизнеса. Это наша государственная программа», – говорит Горбатко.

Есть и другой путь. В Украине также активно работают негосударственные организации, призванные стимулировать развитие малого бизнеса. Наиболее популярная из них – Программа малых грантов ПРООН для временно перемещенных лиц и населения Донецкой и Луганской областей.

«Если переселенец трудостраивает себя, тогда он может претендовать на грантовые деньги в размере 75 тысяч гривен. Если он создает два рабочих места – тогда это будет уже 100 тыс. грн. Максимальная сумма гранта, которая может быть получена, – 225 тыс. грн», – рассказывает о программе Марина Никитина, переселенка из Донецка, с июля 2014 года проживающая в Киеве.

Если раньше ты был достаточно успешным человеком, то теперь львиную долю своего заработка ты тратишь на то, чтобы обустроить себе хоть какое-то жилье. И это самая главная причина того, что очень многие люди возвращаются назад – несмотря на всю сложившуюся ситуацию.

По ее словам, грантовые программы, предлагаемые Программой развития ООН в Украине, весьма эффективны для малого бизнеса, а условия, на которых предоставляются деньги, демократичные. «Если у тебя есть идея создания мелкого или среднего бизнеса, ты обязательно в сумму этого проекта должен внести 25% своих средств. Это могут быть как материальные средства, так и твой труд. То есть, например, если ты арендуешь помещение, ты можешь собственноручно сделать ремонт и записать это как часть расходов», – говорит Никитина.

Женщина сама является участницей этой инициативы как автор бизнес-плана сельскохозяйственного проекта. «Главное условие – чтобы за первые 45 дней с момента перечисления денег на твой счет, твой бизнес-план предполагал получение прибыли. То есть должно быть движение по счетам. И как только они это проверят, проводится аудит того, как работает твоя идея – и дальше они говорят тебе «спасибо», поджимают руку и отчаливают», – рассказывает она. На данный момент проект, в котором участвует Никитина, находится на рассмотрении, но оптимизма ей на занимать: примеры успешного функционирования бизнеса после получения такого гранта уже есть, говорит она.

Успешные примеры интеграции переселенцев в новые реалии приводит и Горбатко. Так, в Винницкой области группа переселенцев на грант ПРООН организовала аграрное производство с использованием передовых технологий. «Сельский голова им выделил кусок земли. Так как сейчас развито донорство для развития бизнеса переселенцев, то они подали грантовую заявку и заложили туда использование новых технологий. Это дало толчок к развитию местной громады, они создали рабочие места как для членов своих семей, так и для местных жителей», – рассказывает он.

Конечно, есть и неудачные примеры. Собеседники «СиД» отмечают, что невозможность вернуться к прежнему образу жизни заставляет многих опускать руки и даже возвращаться на оккупированные территории. «Если раньше ты был достаточно успешным человеком, то теперь львиную долю своего заработка ты тратишь на то, чтобы обустроить себе хоть какое-то жилье. И это самая главная причина того, что очень многие люди возвращаются назад – несмотря на всю сложившуюся ситуацию», – констатирует Никитина.

Тем не менее, до завершения конфликта на востоке Украины, к сожалению, еще очень далеко, и большинство из тех, кто уже больше года прожил на неоккупированной территории, не спешат возвращаться. Слишком туманно будущее непризнанных республик. И даже если война вдруг закончится, они еще не знают, сможет ли послевоенный Донбасс снова стать их родиной. А значит, придется и дальше приспосабливаться к новым условиям – хоть и на чужой, но мирной территории.

Алина Костюченко, специально для «Слово и Дело».

ЧИТАЙТЕ В TELEGRAM

самое важное от «Слово и дело»
Поделиться: