Перед Украиной забрезжила перспектива членства в Евросоюзе, уже вполне ощутимая, а не абстрактная мечта-идея. Это обстоятельство само по себе резко меняет политико-смысловое поле: отнесенность евроинтеграционных целей в далекое будущее длиною в несколько десятилетий порождало неудовольствие и недоверие к европейским партнерам, способствовало распространению фантазий о самодостаточности Украины и ее особом пути. На неевропейскости Украины, на том, что она недостаточно хороша для Брюсселя, играли и представители прокремлевских сил тогда, когда они тут еще на чем-то играли.
Война сильно скорректировала представления о собственных возможностях страны и о значении партнерской поддержки. Собственно, это была взаимная коррекция, как у украинцев, так и у европейцев, остро почувствовавших свою уязвимость, отбросивших прежнюю снобистскую отстраненность и бросившихся проявлять солидарность в спектре от гуманитарной помощи до поставок оружия, все более серьезного.
Изменение представлений о себе и друг друге происходит с небывалой быстротой, и украинцы пока мечутся между проклятьями в адрес западных партнеров, которые не помогают в нужном объеме и в нужные сроки, и детской радостью, когда на вооружение ВСУ поступают годные убийственные игрушки. Недостаточность помощи вызывает недоумение и ярость. Причем позиция «не хотят» предполагает некоторое западное всемогущество: они бы могли, но коварно избегают. А позиция «не могут» швыряет в другой конец смыслового спектра, подчеркивая слабость партнеров, которые оказались не так могущественны, как нам и им самим казалось.
Но растущее включение Украины в клуб европейских, шире – западных союзников, сначала де-факто, в ходе плотного взаимодействия по ходу войны, а скоро, очевидно, и формально, пусть пока в статусе кандидата, но уже вполне реального, меняет ее роль внешнего просителя и потребителя поддержки. В качестве активного, причем самого активного участника военной ситуации она острее других сталкивается с необходимостью организовать общий фронт борьбы, ощущает, как его потенциальные возможности, так и непреодолимые пределы.
Еще не войдя в европейское сообщество на общих основаниях, Украина уже получает исчерпывающее представление о том, каково это быть частью этого сообщества, с необходимостью учитывать запутанную конфигурацию разнородных интересов и отстаивать собственные, не поступаясь приоритетными. Насколько сложна задача создания новой архитектуры европейской безопасности, о которой столько говорится в последнее время, становится понятно уже изнутри, в ходе беспрецедентно интенсивного процесса и на правах самого важного участника исторических преобразований, а не в качестве по определению некондиционного и при этом нахального претендента. Мы не в положении тех, кого «берут», «подобрали». Мы обнимаемся с европейцами в беде.
Да, Европа неполна без Украины. Теперь нам бы друг друга максимально отстоять.
Леонид Швец, специально для «Слово и дело»