Не успела власть достроить обещанное, как приходится планировать стройку в гораздо больших объемах и намного более ускоренными темпами. Из уст президента то и дело звучат тизеры о том, кто и как поможет Украине отстраиваться после войны, но целостную картину для понимания процессов, ожидающих Украину, воссоздать все еще сложно. Юрий Голик, координировавший национальную программу «Большое строительство», по-прежнему курирует процессы со стороны Офиса президента. Он ответил на вопросы главного редактора «Слово и дело» о том, кто и каким образом будет отстраивать украинские города, какая роль в этом процессе отведена иностранцам и украинцам, какие новые нормативы при возведении домов разрабатывает власть, откуда возьмутся мусороперерабатывающие заводы, которые не могли построить десятилетиями, и есть ли гарантии, что теперь все будет лучше, чем прежде.
Ваши усилия как координатора Большого строительства были сведены на нет врагом. Сегодня, в разгар войны, вы уже говорите о восстановлении украинских городов и инфраструктуры. Когда начинать это восстановление, на ваш взгляд, будет своевременно: когда будет уверенность, что не прилетит ни одна ракета, когда вернутся люди из-за границы или уже сейчас?
Логика президента следующая: самое ценное, что есть в государстве – это люди. Не леса, реки, моря, стадионы – люди. И все, что делает государство, оно делает для людей, для своих граждан.
Да, действительно, мы дико разочарованы (хоть это слово и не описывает наших эмоций) тем, во что война с россией превратила инфраструктуру, которая восстанавливалась два года в рамках Большого строительства. Но мы считаем, что восстанавливать нужно уже сейчас, потому что если есть регионы, в которых вероятность массированных ракетных ударов минимальная, то там нужно сделать все, для того, чтобы люди жили в подобающих условиях.
Каждый день проводятся подсчеты, на какую сумму разрушено инфраструктуры, идут постоянные переговоры с иностранными донорами на предмет того, чтобы они финансировали это восстановление.
Сотни тысяч людей утратили постоянное жилье. Временные решения типа модульных городков – это хорошо , но люди должны жить в подобающих условиях.
Одна из программ, над которой работал проектный офис Большого строительства, это строительство в 16 областях и в Киеве по 100 тысяч квадратных метров жилья, которое бы оставалось на балансе государства.
Туда бы заезжали, то есть получили квартиры, люди наиболее малоимущие из числа переселенцев: те, у кого нет денег арендовать, покупать… А после того, как они вернулись бы в свое жилье, в места постоянного проживания, либо туда, где они захотят жить после окончания войны, это жилье оставалось бы на балансе государства и было бы выдано очередникам – в первую очередь военным, учителям, медикам, полицейским и так далее. Потому что огромное количество людей в стране стоят в очереди на получение квартиры. То есть, таким образом строительство этих миллионов квадратных метров жилья решало бы сразу две проблемы: временную – для переселенцев, и постоянную – для тех людей, которые стоят в очереди.
Но вы сейчас говорите о временном жилье для тех, кто остался без крыши над головой…
Это не временное жилье. Допустим, над одним из проектов работало архитектурное бюро «Архиматика»… Это, наверное, наиболее известное архитектурное бюро именно по проектированию жилых комплексов.
Да, они делали «Комфорт Таун» в Киеве. Но в «Комфорт Тауне», например, очень специфическая ситуация с парковкой авто. Если же брать другие объекты разных архитекторов и застройщиков, то легализуются даже такие, где нет вблизи безопасных пешеходных переходов, школ, садиков… Если у нас будет возможность сейчас возводить все с нуля, нам надо делать это сразу качественно, чтобы потом не переделывать…
Вы абсолютно правы. Когда писалось техническое задание к строительству таких миллионов квадратных метров так называемого временного жилья для переселенцев, было несколько принципов, которые нужно было соблюсти.
Первый принцип: чтобы то, что получается в итоге, гипотетически можно было выставить на открытый коммерческий рынок. Потому что когда мы говорим «жилье для переселенцев», нам кажется, что это какие-то бараки или временные городки, а президент ставил такую задачу, чтобы это были классические жилые комплексы, в которых хотелось бы купить квартиру.
С точки зрения парковки, требование в ТЗ было, чтобы парковочных мест было с расчетом два паркоместа на одну квартиру. Это то, чего сейчас не происходит в Киеве, когда, например, напротив Мининфраструктуры, в районе площади Победы, построили жилой комплекс «Манхеттен», в котором на 3 тысячи квартир всего 500 паркомест. Это же беда и коллапс в будущем.
Второй принцип: вся территория внутри ЖК – пешеходная, с возможностью проезда для экстренного транспорта. Если, не дай бог, скорой нужно подъехать или пожар где-то случился, блокираторы опускаются – скорая, пожарная проезжает.
На первом этаже квартиры должны быть инклюзивные, для людей с ограниченными возможностями, чтобы они могли просто выкатываться на коляске небольшой в палисадник, который есть возле их квартиры. И чтобы другие люди, живущие на первом этаже, могли туда выходить.
Кроме того, в проектировании закладывалась простая логика: любой человек хотел бы, чтобы его ребенок, идя на детскую площадку, не пересекался с дорогой – чтобы минимизировать потенциальную возможность его пересечения с машиной.
Все, что проектировалось, все технические задания, которые раздавались в области, все, что делали несколько архитектурных бюро на волонтерских началах, было с учетом именно таких принципов.
Следующий принцип – это чтобы в каждом жилом комплексе было убежище – на случай возможных ракетных атак. Я уверен, что война завершится нашей победой, но этот сумасшедший сосед, который граничит с нашей страной, он же никуда не денется – угроза будет всегда. Надо понимать, что мы будем одним большим Израилем.
И одним из пунктов технического задания, которое требовал президент, было, чтобы жилье было безопасным. Чтобы в случае потенциальной воздушной тревоги, люди могли спуститься в комфортабельное укрытие.
Вы имеете в виду, что абсолютно каждый дом, который будет построен после войны, будет отвечать всем этим градостроительным критериям? Я говорю о доступности, мобильности, энергоэффективности…
Когда мы говорим о новой инфраструктуре, давайте посмотрим не на один шаг вперед, а на десять. Давайте не возобновим инфраструктуру, а построим ее такой, какой она должна быть через 10 лет. То есть давайте заглянем в будущее, возьмем самые лучшие технологии, которые на этой планете существуют, и сделаем так, чтобы через 10 лет это было актуально.
Все, что закладывается в эти ЖК для переселенцев – это то, на что у государства никогда не хватало времени. Кроме того, Минрегион, профильное министерство по строительным нормам, уже начало внесения в Государственные строительные нормы (ГСН), которые обязывают каждого девелопера, который строит или управляет строительством жилого комплекса, соблюдать эти требования.
Мы хотим, чтобы каждый стадион, который был построен, был ультрасовременным, чтобы каждая больница, которая будет восстанавливаться, была ультрасовременной.
Вот, например, Малая Рогань возле Харькова, которая была освобождена. Там было приемное отделение, которое в рамках программы президента Большое строительство было восстановлено. Но это не значит, что мы должны восстановить то, что было два месяца назад. Мы должны восстановить так, как будет через три-пять-десять лет. То есть мы должны заглянуть в будущее.
Именно с таким посылом и МИД, и все, кто общаются с иностранными донорами, к ним и выходят: «Давайте не восстанавливать то, что было – давайте построим новое».
Давайте построим новую Украину. Эта война, которая завершится нашей победой, будет некой точкой перелома, которая нам позволит эту новую страну инфраструктурно построить.
Но это не будущее – это настоящее, которое уже видят украинцы в Европе: все совсем иначе построено, есть доступность, приближенность ко всем нужным инфраструктурным и социальным объектам… Градостроительные нормы всегда были обязательными к исполнению, но это не мешало их не выполнять.
У нас убежища никогда не были обязательны при строительстве жилых комплексов, существующие ГСН позволяли это обходить. Потому что у нас в программе развития и существования страны не была предусмотрена война с россией в таких разрушительных масштабах.
В Израиле, для того, чтобы существовало укрытие от возможных воздушных атак, от ракетных ударов (да, там есть система «купол», которая обязательно в Украине появится, в том или ином виде), в каждой квартире есть помещение на 2-3 квадратных метра, которое защищено от возможных ракетных ударов. Израиль это решил таким образом.
Мы всегда были мирной страной, мы никогда ни на кого не нападали – всегда нападали на нас. Мы просто должны к этому прийти и понять, что любая инфраструктура, которая строится, должна предусматривать этот риск. Любой стадион, который строится, там должно быть убежище, любая ДЮСШ – убежище, любая больница – убежище. Это все сейчас зашивается в ГСН. Сейчас ведется большая работа по изменению нормативов, для того, чтобы все, что через месяц-два будет начинать строиться, строилось именно по таким «канонам».
А как быть со школами? Министерство образования говорит, что в сентябре дети пойдут в школы, где есть убежища, но когда видишь фотографии этих убежищ, страшно отпускать детей учиться офлайн. Как их можно достроить во время учебы?
У нас была когда-то такая проблема под названием «школьные туалеты». В 60% школ туалеты были на улице, особенно в сельских школах.
Вот, вы приезжаете в какой-то районный центр – допустим, Магдалиновка, Днепропетровской области, а там как в анекдоте: «Баня – раздевалка через дорогу». Так и там: школа – туалет через дорогу. Представьте, девочка 10-12 лет пришла в школу в феврале в -22°C, ей нужно в уборную, куда ей пойти? Только в это строение с дыркой в земле.
Но государство же как-то нашло в себе силы решать проблемы туалетов, выделяя отдельные деньги, для того, чтобы эти туалеты в школах восстанавливать? Государство за два последних года более 300 школ привело в порядок по всей стране. Да, это мало, но мы наращивали темпы.
Точно так же должна быть устроена инвентаризация всех школ и всех убежищ. Должны быть выделены деньги на приведение их в порядок, потому что на безопасности нельзя экономить: любая сэкономленная гривна или тысяча гривен, это чья то жизнь. Тем более, в данном случае, о котором вы говорите, жизнь ребенка – это бесценно априори, это даже не обсуждается.
Сколько времени на это необходимо?
Я думаю, что за год вполне вероятно в каждой школе убежища привести в порядок. Ведь раньше убежища существовали, были занятия по военной подготовке. Туда же никто не ходил, никто не занимался – никто не знает, как собрать/разобрать автомат, никто не знает, как пользоваться противогазом… И какие-то комиссии, которые с районо/гороно принимали каждую школу к учебному году, они ставили галочки, что убежище есть. Действительно, оно формально есть, но вы справедливо заметили, что туда своего ребенка нельзя привести.
А теперь государство должно под микроскопом рассматривать каждую школу в каждом селе, для того, чтобы там это было. Вы же видите, что ракеты летают везде – и в Хмельницкую область, и во Львовскую. Это не зависит от того, насколько близко к границе с россией. У нас есть граница с рф, потому мы под этой опасностью будем находиться достаточно длительное время.
Возвращаясь к теме жилья… Есть множество примеров, когда архитекторы разрабатывают отличный проект, но в конце концов застройщик возводит дом, который оказывается совсем не таким, каким его задумал архитектор. Как обеспечить нормальный авторский надзор в послевоенном восстановлении?
Это проблема отдельных людей, желающих обмануть судьбу.
На примере Большого строительства: все объекты, которые должны были быть построены если бы не было войны (сотни школ, садиков, больниц и т.д.), имели визуализацию, как они должны были выглядеть – вплоть до мельчайших подробностей. И на каждой такой визуализации стояла подпись местного самоуправления или ОГА, которая была заказчиком этого строительства.
То есть, мэр или губернатор, который строил конкретную больницу, фактически кровью расписывался на документе, что она будет построена так, как на картинке. Далее вся система исполнительной власти была заточена на то, чтобы не дать возможности никому из исполнителей договора по строительству, найти какую-то лазейку и построить так, как хочется ему, а не как было обещано.
Более того, если бы не война, каждый объект, который должен был быть построен, с марта был бы презентован публично – для того, чтобы никто не мог избежать ответственности. И все ЖК, которые будут строиться, по требованию президента должны быть презентованы публично – чтобы каждый мог сравнить. И это личная персональная ответственность каждого представителя президента в каждой области.
Вы сказали о том, что восстановление нужно начинать уже сейчас. Есть конкретные сроки по конкретным программам?
Сейчас все деньги, которые есть в бюджете, тратятся на армию, на вооружение. Это содержание армии, заработные платы, премии, покупка вооружения и боеприпасов. Потому что победа в войне с рф на наших условиях – это приоритет. Если этого не будет, то все остальное неважно.
С другой стороны, каждая освобожденная территория сразу же подпитывается деньгами из госбюджета и местных бюджетов, и так начинается возобновление: свет, газ, вода, окна, крыша, дороги и тд. Это тот базовый уровень, который происходит сейчас.
Параллельно с этим проектируется огромное количество инфраструктуры, которая будет восстановлена, как только позволит ситуация, с точки зрения безопасности. Наверное, в условно Хмельницкой области можно было бы много чего восстановить, но там нет разрушений. Как только мы поймем, что, например, Херсонская область освобождена и там нет угрозы постоянных ударов со стороны россии, там сразу же начнется восстановление.
Условно, школу можно отстроить за 9 месяцев, но для этого нужно еще провести подготовительные работы, которые могут занять год. Вот сейчас идет большое количество подготовительной работы.
Зато сейчас любой донор, к примеру, иностранное государство или институция приезжают с визитом в Украину и на встрече с президентом говорит: «Мы хотим что-то восстановить», а им сразу же в руки дают перечень объектов на интересующую тематику: что можно восстановить, сколько это будет стоить, как выглядит и какая помощь от них нужна.
Великобритания заявила о намерении восстанавливать Киевщину, Португалия готова взять на себя садики и школы… Как понять участие этих стран? Не значит ли это, что на украинских объектах будут зарубежные проектировщики, а украинцам отведут разве что роль дешевой рабочей силы?
Когда начался бум на дорожном рынке в Украине, появилось очень много иностранных компаний, которые приходили и говорили, что они хотят в этом участвовать. Я знаю, что многие люди из числа принадлежащих к власти, которые вели с ними переговоры, задавали очень простой вопрос: «Скажите, а что будет, если украинская дорожностроительная компания, попытается выйти на рынок вашей страны?» Те отвечали: «Ничего не будет, потому что наш рынок закрыт для иностранных компаний. Мы ее просто не пустим». Тогда есть вопрос: «Зачем вы сюда приехали и не привезли с собой деньги?».
Если какая-то условная страна вливает в Украину миллионы или миллиарды, наверное это нормально, когда сюда приходят их компании и на эти деньги отстраивают страну, потому что нам нужна качественная инфраструктура и мы должны цинично понимать, что условно датская компания не привезет сюда 10 тысяч работников, которые здесь будут работать. Причина простая – зарплата у нас в Украине и в Дании абсолютно разная. И любой бизнес, желая сэкономить, будет нанимать людей здесь. А для нас это рабочие места.
Но если деньги эти украинские, то должны работать и украинские компании. В любом случае, даже если на иностранные деньги работают иностранные компании, то мы с вами получаем доступ к каким-то решениям архитектурных бюро, к каким-то планировочным решениям….
…Но наши квалифицированные специалисты и профильные компании остаются без этого рынка.
Я думаю, что это временно.
Когда в 2020 году бюджет Укравтодора превысил бюджет его же 2015 года в 5 или 6 раз, если я не ошибаюсь, то у нас порядка 70-80% всех созданных рабочих мест – это были наши люди, которые раньше назывались зарабитчанами и уезжали работать в Польшу, Словакию, Чехию, Венгрию. Они вернулись на европейские зарплаты.
Я уверен, что Украина после окончания войны с россией, после нашей победы, будет развиваться семимильными шагами: наша экономика будет развиваться. Я уверен, что мы всех вернем, я уверен, что будут развиваться наши компании. По крайней мере, такая риторика если и у президента, и у Кабинета министров, и у Верховной рады.
Мы все патриоты своей страны. И мы должны развивать свой бизнес.
Было немало разговоров о том, что государственные деньги, направленные на то же Большое строительство, не всегда идут в правильный карман. Я сейчас говорю, например, о белорусском битуме. Будет ли на национальном уровне как-нибудь регламентировано использование украинских материалов?
По итогам 2021 года доля белорусского битума по сравнению с 2018 года упала с 78% до 24%. Многие импортеры битума, понимая, что в Беларуси неадекватный президент и эта страна находится под всевозможными бизнесовыми рисками, поставки битума оттуда прекратили.
Это была такая мягкая политика протекционизма с нашей стороны как государства, когда импортерам донесли простую мысль, что везите откуда угодно, но не из Беларуси.
Я думаю, что если бы не было войны, по итогам 2022 года доля белорусского битума снизилась бы до 10%. У нас в Очакове построили специальный причал под приемку битума, и он туда начал заходить танкерами по 2-3 каждую неделю еще с августа 2020 года.
Если бы мы еще как государство приняли бы на законодательном уровне плавный запрет или снижение до нуля белорусского битума, так бы и произошло. Здесь должна быть с одной стороны разъяснительная работа с бизнесом, а с другой стороны – какие-то законодательные вещи, которые бизнесу это делать запрещают.
Если мы хотим, чтобы был, например, украинский битум, нам нужно построить украинский нефтеперерабатывающий завод. Если мы хотим его построить, нужно ответить на один простой базовый вопрос: «Где мы возьмем нефть?». Второй вопрос: «Как и где ее взять по такой цене, чтобы в результате ее переработки, производные продукты, которые появляются на выходе, были по цене конкурентны с их импортом?».
Если у нас условно есть румынский, португальский или испанский битум, хватит ли нам поставки нефти на новый нефтеперерабатывающий завод, который мы построим, для того, чтобы производить битум по цене ниже, чем его импортировать? Если да, то это нужно делать, это энергетическая независимость страны.
Первоначально самый быстрый путь, который мы начали в 2020 году – это замещение белорусского битума импортными аналогами. Мы этот путь прошли.
Я думаю, что в силу того, что с территории Беларуси заходило огромное количество войск россии, и с тем, что президент Беларуси – неадекват, даже если законодательно не ограничивать привоз чего-либо из Беларуси, никто оттуда ничего и так везти не будет.
Сейчас весь битум, который заезжает в страну – иностранного происхождения, но не российский и не белорусский.
Если мы хотим европейские современные города, мы не можем игнорировать экологические правила и нормы здравого смысла. К примеру, свалки, которых в Украине множество, являются рудиментом, их не должно быть. Мэр почти каждого крупного города уже десятилетиями обещает людям мусороперерабатывающий завод. Годами мы отслеживали обещания местных властей и слышали одну и ту же причину их невыполнения: проекты разработаны, но нет инвестора. Есть ли у нас гарантия, что ситуация изменится?
У нас есть гарантия.
В чем проблема любого мэра? Любой мэр на первый день после избрания на должность думает уже о следующих выборах, которые будут через 4-5 лет. Для него открытие мусороперерабатывающего завода не несет какой-то медийной событийности, где можно перерезать ленточку и получить голоса избирателей.
А вот если мэр вместо строительства мусоросжигающего или мусороперерабатывающего завода построит, к примеру, 20 парков, как «Наталка» в Киеве, то жители 20 жилых массивов, с которыми он проведет встречи, на глазах у которых перережет ленточки, будут каждый день там гулять и говорить «Спасибо, любимый мэр!». То есть, мэры мыслят категориями электоральной привлекательности и это их ошибка.
Я согласна, но как вы это измените?
Точно так же, как и изменили с дорогами, когда государство принципиально на высшем уровне по команде президента этим занимается, когда весь Кабмин и вся Верховная рада это ставит себе в приоритеты, когда все селекторные совещания с главами ОГА и мэрами начинаются с этой темы, когда руководителей обладминистраций заставляют делать школы, садики, стадионы и тд.
У нас за прошлый год, до войны, в Украине открылось 38 бассейнов, которых не было никогда. Впервые за годы независимости был достроен 50-ти метровый бассейн в Полтаве, который не могли достроить 15 лет.
То есть если мэру условной Полтавы все равно и он хочет тратить деньги на посадку клумб или плиточку положить, то президенту не все равно. И когда эта воля проявляется на самом высшем уровне, то исполнительная ветвь власти, находящаяся в вертикали президента, эту команду воспринимает и воплощает.
То же самое будет с мусоросжигающими и мусороперерабатывающими заводами. Как только это появится в фокусе внимания государства – судя по всему, время этого пришло – дальше это будет повсеместно по всей стране.
Вы же абсолютно правы: все говорят, что эти заводы повсеместно построят, но еще никто не построил ни одного. То к кому-то едут японцы строить завод, то кому-то ЕБРР дает деньги, то еще что-то происходит... Но мы ни одного завода не видим.
Но иногда возникает подозрение, что дело не в отсутствии инвесторов, а в желании получать откаты, в непроведенной судебной реформе, невозможности инвесторов защищать собственные интересы... Есть ли вообще возможность и целесообразность приводить инвесторов, не проводя параллельно судебную реформу?
Государство Украина с одной стороны должно привлекать всех возможных инвесторов, а с другой стороны должно сделать все возможное, для того, чтобы инвесторы из Украины появились в странах ЕС. Патриотизм отдельно взятого человека выражается не только в знании гимна, размахивании флагом и ношении одежды в национальных цветах. Он еще проявляется в неком протекционизме.
Нам нужно вырастить своих «чемпионов в бизнесе» – тех, которые могли бы экстраполировать свой бизнес. Для этого нужно, в первую очередь, развивать внутренний рынок.
Я был бы счастлив, если бы завтра 5-10-20 мусоросжигающих заводов строили бы украинские инвесторы, пусть и на кредиты от государственных украинских банков. С моей точки зрения, это было бы правильно.
Когда мы говорим про инвестора, мы зачастую подразумеваем деньги, а в реальности нужна технология. Я уверен, что деньги внутри страны найти можно – лишь бы нам дали технологии.
Очень важно, чтобы в Украине были свои истории успеха, которые бы экстраполировались… Условный Монобанк, который вышел на рынок Англии – это промоция страны. Условный финтек-стартап Димы Дубилета, который выходит в Азербайджане и еще где-то – это история успеха страны. Условный выход Creative States, где я один из акционеров, на рынки ЕС – это история успеха страны.
То есть, важно не только сюда приводить инвесторов, важно, чтобы наш бизнес экстраполировался на ЕС, Америку, Англию, для того, чтобы Украину знали.
Сейчас во всем мире повышенный интерес к Украине. На любой встрече с международной институцией, как только на вашем бейдже видят, что вы из Украины, во время условного ужина или фуршета, у вас не будет времени даже съесть ничего. Потому что с вами постоянно будут разговаривать и спрашивать, чем помочь, что вы можете, что вам предложить, что вам дать, как привести в страну технологии, деньги и так далее.
Вот сейчас главное, чтобы этот интерес мы конвертировали в реальные технологии, которые нашей стране дадут, в реальные деньги, которые дадут доноры на восстановление страны, что-то типа Плана Маршалла.
И тогда, я уверен, будут появляться и мусороперерабатывающие заводы и все, что угодно.
Градостроительные эксперты говорят, что, когда отстраивали Ирак, основное донорское финансирование направлялось внебюджетными каналами. Якобы, это стало преградой и мешало сбалансировано планировать расходы. Есть ли такой риск в Украине?
Я думаю, что нет.
Я вам приведу простой пример дорог – это наиболее понятно каждому украинцу, в том числе, в связи с истерикой некоторых граждан в прошлые два года в соцсетях.
Дороги в Украине, в том числе, активно строились в 2020-21 годах за счет средств так называемых международных финансовых организаций. В случае с дорогами, это был Европейский инвестиционный банк (ЕИБ), Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) и Мировой банк. Деньги шли через бюджет понятным образом, потому что любые деньги, попадающие в Укравтодор, попадают сначала в бюджет, но они проходили по процедурам ЕБРР и Мирового банка.
Эти процедуры, с точки зрения проведения торгов, в разы жестче, чем существовали на тот момент в Укравтодоре и в Прозоро. Это не вызывало каких-то сложностей с их получением, доведением до какой-то конкретной дороги. Скорее было больше бюрократической волокиты, но чем больше становился объем этих денег, тем быстрее становилась бюрократия – вот и все.
Потому то, как было в Ираке, не значит, что будет и в Украине. Поскольку переговоры с донорами правительством и президентом ведутся, я уверен, что будет какая-то вменяемая система, которая позволит эти деньги быстро доводить до каждого конкретного объекта с одной стороны, а с другой – даст уверенность каждого донора в том, что его деньги потрачены на 101% правильно, эффективно и прозрачно.
Вы постоянно подчеркиваете роль президентской вертикали. Восстановление страны будет непосредственно координировать Офис президента? Не профильные министерства?
Война немного видоизменила систему власти. То есть в состоянии войны с первого дня нужно было принимать быстрые решения, и центром принятия решений с первого дня стал президент и ОПУ. Потому в любом процессе, который так или иначе связан с войной, первоочередная роль у президента, главы Офиса и у Офиса. И под это уже подстраивается вся исполнительная вертикаль власти, например, главы ОГА, Кабмин, ВРУ.
Любые иностранные лидеры, которые приезжают, в первую очередь встречаются с президентом. Я думаю, что узнаваемость нашего президента на просторах нашей планеты, наверное 101% – его знают все.
Конечно, у исполнительной ветви власти есть свои программы и идеи, они все президентом поддерживаются. Воплощение в жизнь – тоже на стороне министерств. К примеру, любые восстановления дорог, развитие УЗ, строительство скоростных дорог – это Министерство инфраструктуры.
Когда Украина начнет восстанавливать мосты, железнодорожные переходы? Кто из крупных компаний остался на рынке?
УЗ – это такая интересная история, в которой создавались следственные комиссии, депутаты что-то там расследовали. Депутаты, которые не имеют отношения к железной дороге, пытались руководству УЗ рассказать, как им правильно управлять.
Но когда началась война, все эти депутаты куда-то исчезли, а УЗ вывезла рекордное количество эвакуированных жителей и перевезла рекордное количество различного груза и продолжает это делать до сих пор. Более того, еще не было ни одного случая, чтобы в течение суток после ракетного удара инфраструктура не была восстановлена. Это значит, что все, что УЗ может делать, она делает. Более того, если УЗ логистически может решить, как ей ехать по другому маршруту, она это делает.
Я думаю, что сейчас в УЗ нарабатывается огромный пласт изменений, потому что если посмотреть на железнодорожную колею, ее ширина совпадает с той шириной, которая в россии, и отличается от европейской – а должно быть наоборот, чтобы составы с российским оружием не могли сюда даже заехать.
Основная логистическая и транспортная проблема в том, чтобы железная дорога была синхронизирована с ЕС. Сейчас разные оценки звучат, но я думаю, что это вопрос миллиардов долларов – для того, чтобы перейти на узкоколейку. Либо же построить какие-то перевалки, которые позволят переваливать груз на западной границе нашей страны с ЕС и быстро его дальше отправлять. Я уверен, что УЗ с этим за год-два справится. Когда война закончится.
Текст: Катерина Питенина, «Слово и дело»