Глашатаи пустоты. Колонка Леонида Швеца

Леонид Швецполитический обозреватель

Нельзя не признать, что выход книжки Юлии Мендель произвел значительный общественный и, чего уж там, культурный эффект, вне зависимости от содержания этого труда. Сложно более наглядно продемонстрировать, что в стране, кажется, отсутствуют если не более, то хотя бы не менее достойные авторы и тексты. Может, и есть где-то, но точно вне поля пристального внимания читающих граждан. Ошеломляющая, согласитесь, характеристика места и времени, в которых нас угораздило проживать. За это Юле низкий поклон, приоткрыла нам и без того порядком выпученные глаза.

Подобным эффектом обладают и резонансные высказывания Алексея Арестовича, вчерашнего коллеги Мендель по общению с народом от имени президента и его людей. Рубанет Алексей что-нибудь эдакое, что в мире цензуры принято именовать противоречивым, и любуется волнами горячего обсуждения. Нечего в стране и обсудить больше, кроме мыслеизречений Арестовича, такой вот он удивительный человек, а другие молчаливы и неудивительны.

С одной стороны, конечно, и Мендель, и Арестович могут рассчитывать на свою долю общественного внимания из-за своей функциональной близости к президенту, ведь президент всегда в фокусе внимания. Если люди, которые крутятся или крутились возле него, что-то вещают, это может иметь отношение к позиции главы государства. А вдруг? С другой стороны, когда проверенные глашатаи пустоты производят очередной продукт, сложно обосновать откуда-то взявшиеся надежды и/или страхи, что в этот раз в продукте возрастет процент жиров, то есть хоть каких-то смыслов.

В связи с этим возникают два вопроса. Первый: почему вокруг президента такая концентрация бессмысленных людей? Этот вопрос уступает по важности другому: почему в ситуации, когда окружение Зеленского, неспособного собрать вокруг себя людей поглубже, источает бессмысленность, отсутствием интеллектуальной конкуренции не воспользуется остальная страна? Вдогонку к этим двум вопросам напрашивается третий: не является ли совпадение смысловой пустоты наверху с дефицитом смыслов в нижележащих общественных слоях не случайным?

Зеленский был явлен украинскому народу усилиями самого народа как величина, вымещающая традиционных политиков на обочину и дальше в область забвения. В принципе это был первый акт признания поднадоевших политических смыслов потерявшими свое значение. Веселому парню дали подержать власть не столько в расчете, что он найдет новые смыслы, сколько для того, чтобы не было скучно, пока они отыщутся. Кем? Ну, хоть кем-то.

Так что звонкая пустота, которую производят «коммуникаторы» от Зеленского, явление ожидаемое и в какой-то мере его избирателями заказанное. Кстати, и не его избиратели не раз на это обстоятельство указывали, презрительно поджимая губы. Но, похоже, это вовсе не баг, а фича специфического руководителя государства. А куда подевались прочие смыслообразователи, это загадка. Если удастся ее разгадать, не исключено, подтянутся ответы и на остальные животрепещущие вопросы.

Знаменитая музыкальная пьеса американца Джона Кейджа «Четыре минуты тридцать три секунды» длится именно столько времени, будучи поделена на три части: последовательно тридцать секунд, две минуты двадцать три секунды и минута сорок полнейшей тишины. Музыканты не производят ни звука. Слушателям приходится искать свою музыку из внешнего фона и у себя внутри. Примерно в такой же ситуации сейчас и Украина. Страна прислушивается к себе. Тишина такая, что кажется, будто даже Мендель и Арестовичем о чем-то говорят. Но нет, это иллюзия.

Джон Кейдж понимал, что с тишиной дольше пяти минут лучше не баловаться. Пауза смысловой тишины в Украине затягивается неприлично и опасно.

Леонид Швец, специально для «Слово и дело»

Лучшие инфографики от аналитиков «Слово и дело» каждый день без лишнего текста – в телеграм-канале Pics&Maps.

АКТУАЛЬНОЕ ВИДЕО