Сейчас по понятным причинам модно упоминать политиков-актеров. Оказывается, в этом ряду отметился и Клинт Иствуд. В бесконечно далеком 1986 году ветерану Голливуда уже было 55 лет, и он выдвинул свою кандидатуру в мэры родного города Кармел, штат Калифорния.
Победа звезде досталась не такая чтобы уж безоговорочная. В городке, где проживают четыре с половиной тысячи человек, за Иствуда отдали голоса 2166 человек, за прежнего мэра – 799. А Кармел, следует сказать, был чудовищно консервативным местом. Черт знает, что смущало жителей в торговле мороженым на улице, но она была запрещена. Даже почтальоны не должны были нарушать приватность местных обитателей: за корреспонденцией они ходили сами в почтовое отделение.
Новый мэр навел шороху, мороженое продавать разрешили, решился ли вопрос с почтой, я не нашел. Обязанности Клинт Иствуд выполнял строго, со съемок, где бы они ни были, обязательно раз в неделю прилетал-приезжал на заседания городского совета. Но поток туристов, который обрушился после выборов на «Иствудвилль», вызвал большое неудовольствие сограждан актера, болезненно склонных к тишине, и на второй срок он уже выдвигаться не стал.
Соответствующий опыт позволил Иствуду сказать когда-то: «Выиграть выборы – это плохая хорошая новость. Ладно, говоришь ты себе, хорошая новость заключается в том, что я сейчас мэр. А плохая в том, что я сейчас мэр». Владимиру Зеленскому впору повторить за великим коллегой: «Хорошо, что я президент. Черт, я теперь президент».
Трудно себе представить, что с таким же пристальным интересом будут рассматриваться все двести шестьдесят недель, которые положены президенту Зеленскому, как рассматривалась первая. Двести шестьдесят, если не случится чего из ряда вон, и это уточнение с некоторых пор из обязательного набора: тут Украина, детка, бывает всякое.
Заряженность на всякое выдает не только нелегкий жизненный опыт украинцев, но и готовность принять очередной провал как новое свидетельство своей непростой коллективной доли, обреченность падать во все ямы по пути и перелазить через все завалы. Стремление видеть во всем знаки судьбы – своего рода попытка сэкономить нервную энергию, заранее приготовившись к результату, но одновременно и истеричное приманивание худшего исхода: лучше уж покончить с надеждами разом, чего тянуть. Как можно быстрее убедив себя, что ничего хорошего быть не может, можно будет, наконец, вернуться к обычному жизнемучению.
Зеленский же с первых дней в электрическом кресле президента Украины начал убеждаться в том, что власть неизбежно отбрасывает тень, и чем больше власть, тем больше и гуще тень. Власть в ее видимой, охватываемой сознанием части вроде бы находится под контролем, чин чинарем, а из тени постоянно на свет выскакивают сюрпризы. То назначенный тобой чиновник задвинет несусветное про либертарианство, то другой что-то брякнет про референдум. Вроде убранный подальше от политики друг и партнер по бизнесу щедро поделится с прессой убийственными соображениями про войну, но тень-то твоя, тебе и отвечать. Никто не тянул в президенты, ну, разве что Богдан. Оказывается, бой с собственной тенью – неизбежный атрибут власти, которая как процесс и без того постоянный бой.
Именно ей, собственной тени, потерявшей всякий стыд, проиграл Петр Порошенко, Зеленский лишь подобрал победу. Теперь его черед. Хорошо быть президентом. Невыносимо.
Леонид Швец, специально для «Слова и Дела»
Хотите обсудить эту новость? Присоединяйтесь к телеграм-чату CHORNA RADA.