Можно ли утверждать, что в Афганистане пала цивилизация? Была ли вообще цивилизация там, где теперь «Талибан»? А может, тамошние обычаи на самом деле близки и понятны афганцам? Можно ли было избежать такого развития событий? И какое явление на самом деле переживает упадок на территории Афганистана? Эксперт «Слово и дело», кандидат философских наук Валентин Гладких предлагает свои непростые ответы на эти вопросы.
Джаред Даймонд в своей книге, с которой настойчиво советую ознакомиться, «Коллапс. Почему одни общества приходят в упадок, а другие успешно развиваются», анализируя факторы, ведущие к упадку и исчезновению обществ, делает акцент на неспособности сообщества привести свои социально-экономические практики и социально-политическое устройство к условиям среды. Львиная доля ответственности за это возлагается исследователем на господствующий класс, который, предпочитая сохранить имеющиеся у него привилегии, как раз и пытается любой ценой законсервировать те социально-экономические практики, которые эти привилегии ему обеспечивают, даже если они губительны для сообщества. А дальше все как в истории с динозаврами: климат изменился, а динозавры – нет, со всеми последствиями для себя.
Впрочем, анализируя события в Афганистане, стоит обратиться к творчеству не только вышеупомянутого автора. Пригодится и книга Джозефа Тейнтера «Коллапс в сложных системах». В ней автор утверждает, что любая система, в том числе и социальная, тяготеет к энтропии, и для поддержания определенного уровня ее сложности необходимо немало энергии (усилий, ресурсов). На определенном этапе, система может достичь уровня, на котором поддерживать ее сложность просто не хватит ресурсов. И произойдет коллапс.
Учитывая это, лично мне очень забавно слышать нытье о якобы коллапсе цивилизации в Афганистане (в широком, конечно, смысле слова «цивилизация», которым обычно обозначают этап развития человечества, следующий за дикостью и варварством), где она пала перед нашествием варваров.
Что касается «варваров» еще можно кое-как согласиться, потому что в действительности немало взглядов и практик талибов резко диссонируют с нашими представлениями и не могут не вызывать острое неприятие у нас – людей условно современной западной цивилизации с ее демократией, капитализмом, либерализмом, правами людей и тому подобное. В данном случае речь идет о «цивилизации» в узком смысле этого слова, которым обозначают совокупность различных феноменов, насквозь объединенных чем-то общим, экзистенциально важным.
Однако, относительно цивилизации, которая якобы пала в Афганистане, есть немало сомнений. Талибы вошли не в Париж. Варьете Crazy horses в Кабуле не закрыли ... и не закроют, потому что его там нет. Как нет и еще большинства из того, что мы вкладываем в понятие цивилизации (в данном случае уже не осознанно отождествляя понятия цивилизации в узком и широком смысле).
Не хочу никого разочаровывать, но в Афганистане пала не «цивилизация». В Афганистане пал политический режим. Политический режим, сложность которого могла поддерживаться исключительно за счет внешней помощи. Политический режим, который, думаю, и сам прекрасно осознавал свою искусственность и даже «чуждость» местным условиям и представлениям.
Конечно, в Кабуле «прогрессивные» мужчины мирились с тем, что женщинам разрешили ходить в школу и получать высшее образование. Но только МИ-РИ-ЛИ-СЬ с этим, будучи глубоко в душе убежденными, что ценность дочери измеряется не ее дипломами, а количеством баранов, которых можно за нее получить. В конце концов, первая и, кажется, единственная женщина-мэр (мэров в Афганистане назначали, а не выбирали), каждый день ездила на работу в «свой» город из Кабула под охраной и неоднократно заявляла, что ее все равно убьют. Это все было еще во времена американского присутствия.
Примеры могу приводить не только из сферы отношения к женщинам.
Общество, живущее в архаических условиях, не может не быть архаичным. В данном случае никоим образом не хочу, подражая Гегелю, делать заявления о «неисторических народах». Речь идет о другом. Об условиях, в которых очень трудно быстро сделать скачок к «современности».
Попутно можно вспомнить и творчество Гуннара Хайсона «Сыновья и мировое господство. Террор во время роста и падения наций», где исследователь отталкивается от соотношения мальчиков к мужчинам, за которым скрывается то, что обычно называют «социальной мобильностью». Только социальная мобильность в условиях Афганистана это не о карьере, депутатском мандате, феррари и эскортницах; это об элементарной, базовой возможности создать семью и найти свое место под солнцем. Посмотрите демографические показатели Афганистана и структуру занятости. Это также несколько прояснит «феномен «Талибана».
Проще говоря, «Талибан» представляет то, что на самом деле близко и понятно афганцам. Да, рубить конечности и убивать камнями по мнению афганцев, которые не заканчивали американских и европейских университетов (а таких абсолютное большинство) – справедливо. А адвокаты, которые за деньги и благодаря коррупции позволяют избегать преступникам наказания, – это несправедливо. Боюсь, что даже в Украине с этим тезисом согласится немалое количество людей.
Не думаю, что американцы этого не понимали и лелеяли какую-то иллюзию относительно построения в Афганистане аналога Швейцарии. К сожалению, они уже имеют негативный опыт: как минимум Ирака, который после падения режима Хусейна просто развалился на враждующие сообщества.
Однако, хуже – другое.
Представители политического режима, который пал в Афганистане, сами не верили в свою способность изменить собственную страну. Центр жизненных интересов «элиты» был не в Афганистане. Свое будущее, как, впрочем, и прошлое, они видели подальше от Кабула. К государству, где они имели господствующий статус, большинство из «реформаторов» относились как к источнику доходов. Учитывая это, лучшим ответом на вопрос о том, почему афганская армия и сознательная общественность не сражались против талибов, является министр, который пытается сбежать из Афганистана, волоча за собой чемоданчик с 5 миллионами евро.
И книга президента Афганистана Ашрафа Гани о том, как починить failed state, сегодня кажется откровенным лицемерным кощунством.
Валентин Гладких, специально для «Слово и дело»
Лучшие инфографики от аналитиков «Слово и дело» каждый день без лишнего текста – в телеграм-канале Pics&Maps.