«UkraineGate» все сильнее раскачивает президентское кресло под Дональдом Трампом, а политические аналитики все более упорно ищут объяснения феномену «украинского влияния» на американскую (и даже мировую) политику.
Ситуация выглядит в высшей степени парадоксально. Украина – откровенно слабая экономически страна с переходным политическим режимом: от типичной для постсоветских государств олигархическо-номенклатурной клептократии она с огромными сложностями (и серьезными ошибками) прокладывает собственный путь к либеральной демократии европейского типа. Внешнеполитическое влияние Украины, в сущности, формируется сейчас только двумя факторами – позитивным мировым восприятием Революции достоинства 2013-2014 годов и способностью, внезапной для многих, противостоять гибридной агрессии гораздо более сильной в военном отношении России.
Так, как же Украина, не имеющая ни возможностей, ни амбиций претендовать даже на региональное влияние, оказалась одним из ключевых факторов не только внешней, но даже внутренней политики США и Евросоюза?
Ответ на этот вопрос для Украины совсем не комплементарен – это произошло помимо ее намерения. Как бы ни было сильно желание видеть в Украине умелого и самостоятельного игрока, она пока не сформировала собственной политической субъектности. На практическом турнире глобальной политики она не игрок, а одна из фигур на доске, которая более-менее покладисто относится к тому, что ее позицию и движения определяют «настоящие» игроки. Дипломатия Украины десятилетиями была ориентирована не на разработку и реализацию собственного курса, а на удовлетворение политических «чего изволите» более влиятельных игроков: сначала России, а затем Евросоюза.
Такая пассивность могла считаться «мудрой политикой», пока Украине удавалось балансировать между интересами «гроссмейстеров» и получать мелкие тактические плюсы от подвижек в ту или иную сторону, но не более того, и только пока внешняя политика оставалась относительно предсказуемой. Решительное обострение глобальной игры после аннексии Крыма Россией и ее военного вторжения на Донбасс не оставило места для расслабленной тактики, а к ведению собственной стратегической игры у властей Украины привычки не было – хуже того, не было даже осознания, что такой навык для страны жизненно важен. В итоге незабвенный лозунг Остапа Бендера «Европа нам поможет» превратился в Украине из сатирического клише в чуть ли не генеральный вектор дипломатии.
Ирония заключалась в том, что Европа была не готова помогать Украине настолько полно, чтобы удовлетворить все упования Киева. Санкции против России? Да, но умеренно, без всяких отключений от SWIFT и остановок «Северного потока-2», чтобы не рвать отношения с капризным Кремлем. Поддержка Украины? Да, но тоже умеренно, никаких «зонтиков НАТО» и поставок серьезных вооружений, только кредиты и консультации МВФ при условии проведения эффективных политических и экономических реформ.
За пять лет этой добродушной «политики сдерживания агрессора» даже заоблачным оптимистам стало ясно, что выигрывать войну – в том числе на дипломатическом фронте – за Украину никто не собирается, и что она, хочет того или нет, вынуждена будет выйти из привычной политической пассивности и превратиться в активного игрока с собственными интересами, целями и стратегиями.
И такой процесс, кажется, действительно начался, но совершенно не так, как можно было ожидать.
Любая игра (в том числе политическая) строится на понимании ее правил. Добросовестный игрок понимает, как им следовать, а шулер знает, как их нарушать с выгодой и минимальным риском для себя. И пока Россия все более хамски передергивала карты, а Евросоюз сначала стыдливо делал вид, что не замечает неприкрытого жульничества, а потом пытался душеспасительными беседами обратить шулера к истинным ценностям, в игру включился Дональд Трамп – и нарушение привычных правил международной политики из огорчительного исключения превратилось в обыденную норму.
Трамп взялся за глобальную политику с напором и азартом убежденного дилетанта, который любые «можно» и «нельзя» проверяет методом тыка и ни за что не верит, что не стоит прыгать в кипяток, пока лично не обварит в нем хотя бы палец. И Европа, и Китай, и Россия, и Украина в его представлении были коммерческими проектами, в которые можно вкладывать (или не вкладывать) деньги, вести игру на их подчинение (или даже поглощение), а если они вдруг начнут показывать норов, то наказать их долларом или лишением благорасположения.
Именно с таким подходом Трамп взялся за «налаживание отношений» с новым президентом Украины, но сразу же и трагически пережал. Его указующий перст, которым, как он полагал, он давил на внешне безопасного и покладистого Зеленского, внезапно и неуместно вылез в аккурат рядом и вровень с Монументом Вашингтона, в самом что ни на есть змеином гнезде политических конкурентов президента США, и мгновенно стал предметом громкого расследования Конгресса и поводом для импичмента.
Украина и ее президент в этой истории снова оказались не в статусе политических игроков, а в статусе невинно пострадавших от, извините, невезучего пальца Дональда Трампа.
Задним числом понятно, что политический «самоподрыв» Трампа именно на «украинской мине» был более вероятен, чем аналогичная горькая неудача с какой-то иной страной. Именно в Украине, вопреки ее собственному желанию, сконцентрировался впечатляющий клубок мировых и региональных противоречий, вызванных многолетней деструктивной политикой Кремля. Именно Украина стала камнем, о который неожиданно для себя запнулся Путин в 2014 году, именно ее он рассматривает (и предлагает) как предмет торга в гипотетической «глобальной сделке» с США. Именно Украина стала причиной введенных против Кремля санкций, именно неразрешенность «украинского вопроса» не дает Европе и США смягчить риторику и политику в отношении отчаянно быкующего Путина, безнадежно упершегося одним рогом в украинский Крым, а другим – в украинский Донбасс. Другие-то свои задачи – и в Сирии, и в Ливии, и даже в Венесуэле, – он более-менее успешно для себя решает, не уставая благодарить за это Трампа лично и европейских бюрократов как класс. И только Украина, кто бы мог подумать, остается проблемой, которую у Кремля не получается быстро решить.
В такой ситуации у Украины, если она намерена выстоять, просто не остается другого выхода, кроме целенаправленного и осознанного формирования собственной субъектности как самостоятельного политического игрока, с интересами которого нельзя не считаться.
Понятно, что этот процесс находится пока на раннем этапе, если он вообще руководством Украины начат (или хотя бы осознан), а перспективы его тем более неясны.
Больше всего ситуация напоминает сюжет полузабытой экранизации сатирического романа Леонарда Уибберли «Мышь, которая зарычала». Великое Герцогство Фенвик, самая маленькая страна Европы, обнаруживает, что лишилось главного источника наполнения бюджета – экспорта в США единственной местной марки вина. Проблему не удается решить дипломатически прежде всего из-за микроскопичности (с точки зрения Вашингтона) этого судьбоносного для Великого Герцогства вопроса. Американского орла не интересуют трудности европейских мышей.
И тогда «мышь» находит способ обрести собственную субъектность и зарычать так, чтобы ее все-таки услышали, воспользовавшись неожиданно даже для себя самой поглотившими американскую власть некомпетентностью и административной зашоренностью в сочетании с манией политического величия. (Ничего не напоминает?)
Реальная Украина, безусловно, находится в более перспективном положении, чем вымышленный ради хохмы Фенвик. Вовлеченность в нешуточный скандал с импичментом Трампу ясно это демонстрирует. И воспользоваться ситуацией для создания и усиления политической субъектности страны – это не возможность, а безусловная обязанность украинской дипломатии.
Сергей Бережной, специально для «Слово и Дело»
Хотите обсудить эту новость? Присоединяйтесь к телеграм-чату CHORNA RADA.