Человек привыкает даже к самому жуткому. Поэтому ежедневные сводки о боевых потерях наших военных в зоне АТО волнуют, пожалуй, уже очень немногих – в первую очередь, родных и друзей тех, кто там служит. А смогли бы ли мы привыкнуть к постоянным сообщениям об убийствах бойцов… их же сослуживцами? Правозащитники и бывшие правоохранители шокированы: даже по официальным данным, лишь за 2016 год небоевые потери в одних только Вооруженных силах Украины составили 256 человек, что превысило боевые потери за то же время – 211 человек!!! А ведь есть ещё Нацгвардия, пограничники и другие вооружённые формирования.
Большинство смертей выдаются за самоубийства, но приведённые ниже примеры не оставляют сомнений в том, что военных убили свои же. Легко представить, как этой информации порадуются враги Украины за её пределами и особенно внутри страны, но молчать о таких фактах, зная о них, означает быть моральным пособником убийц. Никакого злорадства, а только боль за близких тех, кто погиб ни за что, искреннее переживание за армию, которая в значительной степени деморализована, и стыд за тех, кто может, но абсолютно не хочет навести порядок и восстановить законность в ВСУ.
На днях правозащитники, бывшие прокуроры (в основном – военные), общественные активисты и политики патриотического толка провели целый круглый стол на тему того, как убийства в армии маскируются под самоубийства. Они сделали обобщения и выводы, но об этом позже, а сейчас приведём лишь несколько примеров жутких случаев, о которых практически не рассказывают в новостях. Любая негативная информация об армии во время войны может трактоваться как диверсия. Возможно, в Минобороны именно так и захотят выставить всё, что говорится и пишется о липовых «самоубийствах» в воинских частях, но лучше бы там поскорее вспомнили: людей призывают в армию для защиты Родины, а не для того, чтобы погибнуть вследствие неуставных отношений, проще говоря – «дедовщины» или других конфликтов между бойцами.
Итак, за всё время ведения боевых действий в одних только ВСУ зарегистрировано 300 якобы самоубийств (не считая Нацгвардии, пограничников и т.д., где ситуация не намного лучше). В очень многих случаях имело место как минимум доведение до самоубийства, но немало и жестоких убийств, цинично названных самоубийствами. Например, один из недавних случаев, приведённый в докладе военного прокурора с более чем 20-летним стажем Анатолия Маркевича: «24.04.2017 года на 3-ий день после призыва на воинскую службу и прибытия в учебное подразделение 92-ой бригады (г. Чугуев Харьковской области) был найден повешенным на перилах в медчасти рядовой Александр Т. (из этических соображений фамилии называть не будем – авт.), призванный из с. Степановка Волновахского района Донецкой области. По словам его отца, родных и соседей, он шел на военную службу по желанию, хотя имел право на отсрочку вследствие инвалидности отца. На его теле перед погребением были обнаружены многочисленные телесные повреждения, кровоизлияния в мошонке, повреждения челюсти. Но официальная версия командования и полиции – самоубийство». По словам отца погибшего, полиция – а именно она сегодня «расследует» подобные происшествия – лишь имитирует работу, на самом же деле полицейские даже не провели следственных действий на месте обнаружения тела солдата! Письма-жалобы отца во все инстанции, включая президента и генпрокуратуру, автоматически пересылаются… в Чугуевский райотдел полиции, на который тот и жаловался.
Вот ещё один пример «самоубийства» из того же доклада экс-прокурора Анатолия Маркевича: «03.08.2016 года неподалёку от с. Попасная Луганской области обнаружили тело военнослужащего 59 мотопехотного батальона Юрия Б., погибшего от 5 выстрелов в голову и шею. Родные и односельчане из села Маньковка Бершадского района до сих пор не верят в официальные выводы, что человек, который был демобилизован, отвоевал больше года, вдруг покончил с жизнью перед тем, как должен был возвращаться домой, о чем радостно сообщал по телефону своей семье. Они пишут многочисленные обращения с требованием провести надлежащее расследование, но от них отмахиваются и полиция, и военная прокуратура».
О ещё одном примере пресса уже писала – вопиющий случай, когда гибель 30-летнего Евгения Лукаша от нескольких автоматных очередей (!) выдали за самоубийство! Вот выдержка из статьи Татьяны Заровной, которая цитирует слова родных погибшего: «Когда мы его раздели перед похоронами, увидели порезы и ожоги. Зубы были выбиты, глаз вдавлен, сломан нос. Все это снимали на фото. Их в палатке, там, где «муж себя убил» — в селе Крыницы Донецкой области — было трое. К…о, П…..о и мой муж», — говорит вдова… Прокуратура изначально удовлетворилась допросом тех двоих, о ком Лукаш говорил, что они хотят его убить. На основании показаний подозреваемых (или тех, кого следовало заподозрить) был выдан акт о самоубийстве. Правозащитники помогли добиться от военной прокуратуры начала расследования по статье «доведение до самоубийства». И лишь нынешней весной повторная экспертиза установила, что в Лукаша стреляли с расстояния более 2 метров». А ведь само убийство произошло целых 3 года назад!
Похожих случаев очень много, поэтому для более полной картины и понимания, что происходит в армии, приведём ещё один пример из того же доклада Анатолия Маркевича: «Военнослужащий Василий В. во время пребывания в учебном центре в пгт Новая Любомирка (Ривненский полигон) 18 августа 2015 года погиб при сомнительных обстоятельствах. Находясь в лазарете воинской части, в 3 часа ночи он выпал из окна второго этажа, от чего умер. Судебно-медицинская экспертиза трупа алкоголь в крови отрицает, однако следователь полиции в постановлении о закрытии дела, составленном через неделю после гибели (!), написал, что военнослужащий был пьян. Погибший перед смертью написал СМС председателю сельсовета с текстом: «Нас убивают». Писал в сельсовет потому, что его отец парализован, больше никого из родных нет. Это обстоятельство следствие не заинтересовало». Вот, оказывается, ради какого качества работы происходила «реформа» МВД. Следователи полиции, как видим, не хотят расследовать такие дела. А уж на «передок» их часто попросту не пускают, да они и сами туда не рвутся. Вот и получается у командования скрывать факты убийств, выдавая их при пособничестве «правоохранителей» за самоубийства. При этом мы ещё не касаемся случаев пыток и унижений, которые не закончились смертью потерпевшего. И всё это, к сожалению, не антиукраинские фантазии украинских «журналистов» о так называемых «секретных тюрьмах СБУ», а установленные профессионалами и правозащитниками факты.
Отчаявшись добиться правды в Украине, родственники погибших не раздают интервью вражеским каналам, а обращаются в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Как, например, семья Андрея М. Он через год службы в АТО прибыл в воинскую часть на полигон в пгт Черкасское Новомосковского района Днепропетровской области для оформления документов на демобилизацию и убытия домой. Из доклада бывшего военного прокурора Анатолия Маркевича: «28.03.2015 года Андрей М. был обнаружен в палатке мертвым, со связанными за спиной руками, связанными ногами, привязанными к стойке палатки, кляпом во рту, заклеенным сверху липкой лентой. На теле экспертом были обнаружены телесные повреждения, нанесённые незадолго до смерти. Согласно заключению эксперта, причина смерти – острая коронарная недостаточность на фоне алкогольного опьянения. Следствие проводила полиция Новомосковского района. Через 3 месяца следователем полиции уголовное производство было закрыто «за отсутствием события уголовного правонарушения». В каком свете перед всем миром предстанет Украина, когда из ЕСПЧ посыплются решения о компенсации родственникам погибших (от рук своих же товарищей), которых путём преднамеренных махинаций следствия и при попустительстве военной прокуратуры выставили «самоубийцами»? Немаловажная деталь: из-за такого «справедливого» вердикта следователей покойных «самоубийц» отказываются отпевать в церквях – можете представить себе ещё и эти моральные страдания родных и близких погибших?
Почему такие жуткие преступления не расследуются даже тогда, когда факт убийства очевиден и собрать железные улики не составляет труда? Вряд ли это государственная политика. Всё просто: конкретным командирам не хочется резонанса из-за убийств подчинённых, а полиции не хочется связываться с военными, да и не умеют они расследовать такие дела. Новоиспечённые полицейские элементарно не знают специфики отношений в воинских коллективах. Кстати, для чего министр внутренних дел Арсен Аваков заявил несколько дней назад о том, что после возвращения из АТО покончили жизнь самоубийством 500 демобилизованных военных? Не для того ли, чтобы прикрыть своих следователей и убедить общество в том, что бывшие АТОшники – поголовно потенциальные самоубийцы? Поэтому мы и в «самоубийства» в армии и тем более в зоне АТО должны поверить? Мы уже поверили в «самоубийство» одного из предшественников Авакова – многолетнего министра Юрия Кравченко, который сломанными пальцами совершил два смертельных (!) выстрела в голову. И в «случайное» убийство при задержании Сашка Билого тоже поверили. Ждать новых «сказок» от министра? И таких же страшных?
Выход есть, уверены профессионалы, ветераны правоохранительных органов и, в том числе, военной прокуратуры. Для начала стоит напомнить, что при восстановлении деятельности военной прокуратуры (ликвидированной за несколько лет до этого Януковичем) в 2014 году ей не была законодательно возвращена обязательная субъектная подследственность всех дел в отношении военнослужащих. Но даже при этом прокуроры могли бы на основании ч. 10 ст. 216 УПК Украины сами определять подследственность того или иного преступления. Но у них есть сегодня дела поинтереснее, которые удивительным образом вообще никак не связаны с армией. А ведь военную прокуратуру «реставрировали» в 2014 году именно для работы в войсках, чтобы содействовать улучшению дисциплины и правопорядка в воинских формированиях. Только в 2016 году из числа направленных военными прокурорами в суд обвинительных актов 52% вообще не касались военных преступлений! В отношении кого же были эти обвинительные акты? Гражданских лиц: таможенников, полицейских, государственных исполнителей, преподавателей, государственных служащих, должностных лиц органов местного самоуправления… Упоминавшийся уже неоднократно Анатолий Маркевич считает: «Именно сложность расследования этой категории уголовных производств и необходимость для этого иметь подготовленных специалистов, обученных методике выявления и расследования «неуставных» взаимоотношений в воинских коллективах, побуждает главного военного прокурора Анатолия Матиоса ориентировать своих подчиненных на то, чтобы они всеми силами избегали принятия их к производству, пользуясь лазейкой, которую предоставляет нынешняя редакция ст. 216 УПК Украины, по подследственности. Если сложное – лучше спихнуть это на полицию».
Бывшие военные прокуроры, следователи, правозащитники, матери солдат, политики обратились к генпрокурору Юрию Луценко с просьбой использовать процессуальное право прокуроров и поручать дела о самоубийствах и убийствах военных именно военным прокурорам – пока, что называется, в «ручном режиме», до законодательного урегулирования данной проблемы, т. к. к парламентариям они тоже обратились с просьбой инициировать внесение изменений в действующее законодательство по возврату субъектной подследственности уголовных производств в отношении военнослужащих военной прокуратуре, а в дальнейшем органу, которому досудебное расследование будет передано от военной прокуратуры (Государственному бюро расследований). Соответствующий законопроект юристы-активисты уже подготовили. Прислушаются ли к ним? Тут ведь АТО собираются отменить и придать событиям на востоке Украины некий новый статус. Какой именно? Военное положение в отдельных районах с прямым правлением верховного главнокомандующего? Есть ведь и такие версии по поводу готовящегося закона о реинтеграции Донбасса. Что ж, некоторая деморализация военных, последние почти три года сидящих в окопах и страдающих от постоянных безнаказанных обстрелов со стороны российско-террористических войск, легко объяснима. Необъяснимо будет, если власть не захочет поднять моральный дух, повысить дисциплину и законность в воинских частях накануне возможных решительных действий по деоккупации Донбасса. Да и в мирное время нам нужна будет армия не только хорошо вооружённая и мобильная, но и такая, куда наши граждане будут охотно идти для защиты Родины, не рискуя быть убитыми собственными «дедами».
Максим Кречетов, специально для «Слово и Дело»