Электронное декларирование запущено. Теперь каждый из нас может поинтересоваться, что же накоплено за пазухой у чиновника или народного депутата. А если возникнут сомнения, то поинтересоваться может и Национальное антикоррупционное бюро.
Перемога? Перемога.
Хотя, конечно, заглянув в «закрома родины», они же защечные мешки слуг народа, порой хочется вымыть глаза с мылом. Но это тот самый случай, когда смотреть нужно – и внимательно.
Попробуем рассмотреть произошедшее с нескольких сторон. Само по себе содержимое деклараций вряд ли кого-то всерьез удивило. Странно скорее то, насколько многие народные избранники попали в свой же стереотипный образ: редко кому удается при жизни стать пародией на себя самого. Богатство, жадность и безвкусица, свойственная гражданам, вылезшим наверх по головам товарищей посреди бурных 90-х – мы это уже видели, когда пали врата Межигорья. Сейчас мы лишь заглянули в глаза личных страусов каждого нардепа и крупного чиновника. Кто-то коллекционирует часы лучших швейцарских брендов, кто-то – антиквариат, кто-то – работы первопечатников, ну а уж в недвижимость инвестируют все, кому не лень. В общем-то, примерно так себе ситуацию представляли не только политологи, но и простые граждане – здесь никто из депутатов воображение сограждан не потряс.
Да, практически это декларирование – очень полезная штука. Сразу видно, кто сколько наколядовал, сразу по-другому оцениваешь риторику этих людей, их попытки заигрывать с малоземельными селянами и целоваться с коровами. Ну и, разумеется, есть повод поработать и Нацагентству по предотвращению коррупции, и Национальному антикоррупционному бюро.
Однако здесь есть и обратная сторона. Декларации нужно уметь читать и сопоставлять с биографией. Одно дело, когда швейцарские часы ценой с годовой бюджет Молдовы сверкают на руках у человека, в чьей биографии, кроме партийной работы, лишь два года труда зоотехником, другое – когда десяток квартир у гражданина, официально владеющего крупным бизнесом. Увы, ковыряться в деталях многие не любят. Зато любят пылать обобщенной пролетарской ненавистью.
Повлияла публикация деклараций и на наших западных партнеров. Правда, оттуда, судя по публикациям тамошней прессы, доносятся противоречивые отзывы. Преодолев первоначальный шок от осознания того, сколь богата бедная Украина состоятельным чиновничеством, там все же оценили яркую – даже по мировым меркам – антикоррупционную инициативу. Ведь, если разобраться, система, введенная в Украине, при всех недостатках технической стороны, обеспечивает более простое, подробное и наглядное рассмотрение доходов чиновников каждым желающим, чем то возможно в большинстве европейских стран. В имиджевом зачете Украина получила одновременно минус и плюс.
А вот оказало ли декларирование впечатление на руководство наших восточных соседей? Здесь осмелюсь предположить: думаю, да, хотя нам и не дали этого заметить. В свое время украинские Майданы заставили обитателей Кремля и российского Белого дома поволноваться: они представили такое же на улицах Москвы и им это не понравилось. Интересно, как бы им понравилось публиковать свои декларации? А как бы это понравилось их гражданам?
На самом деле, самое главное в электронном декларировании – то, что оно вообще состоялось. Под совокупным давлением Запада и гражданского общества свои доходы пришлось раскрыть людям, которым очень не хотелось этого делать и которые с радостью саботировали бы процесс. Не вышло. Пришлось выложить карты на стол и наступить на горло собственной песне. Раньше так быть не могло.
Собственно, именно это мы и «наскакали» на Майдане: возможность пробивать полезные для страны инициативы даже тогда, когда они категорически невыгодны всем власть предержащим как классу. Да, это сложно, да, каждое такое продавливание требует пробивания стены лбом (не всегда, впрочем, собственным). Но это стало возможным, и возможным не в результате восстания, а в рамках обычных институциональных процедур. А это значит, что у страны появилась надежда.
Мы еще не полностью это прочувствовали, но в эти дни будущее одержало важнейшую победу в войне с прошлым.
Виктор Трегубов, специально для «Слова и Дела»