В начале февраля министр иностранных дел Дмитрий Кулеба отреагировал в телеэфире на визит группы российских пропагандистов на форум «Русский Донбасс». «Убежден, это было зондирование восприятия идей о возможной аннексии Российской Федерацией отдельных районов Донецкой и Луганской областей, вброс в информационное пространство этого нарратива», – сказал он.
Вбросить и перебросить
Отмечу, что вброс этот далеко не нов, потому что именно вывешенная перед «народными республиками» перспектива «стать Россией» стала главным мотивом псевдореферендумов 2014 года в Донецке и Луганске. Перспектива эта в ту пору наглядно оживлялась только что состоявшейся аннексией Крыма, и тем, что Россия пошла на такой шаг вопреки своим вполне официальным международным обязательствам и пренебрегая до крайности очевидными последствиями. Для сторонников Кремля это был долгожданный знак того, что дипломатическое сюсюканье в отношениях с Западом закончилось, и началась давно ими чаемая эпоха «беру, что хочу». И это «что хочу» включало в себя, естественно, все, что Россия хотела взять в Украине.
Правда, очень скоро Кремль дал понять «жертвам киевской агрессии», что Крым – это Крым, а «ДНР» и «ЛНР» – это совсем другая история. Результаты «референдумов» внезапно оказались недостаточным основанием для того, чтобы Россия впитала в свое территориальное тело созданные ею террористические анклавы. Кремль предпочел сохранить их как плацдармы своего политического давления на Украину – точно так же, как до того сохранил в таком же качестве для Грузии Абхазию и Южную Осетию, а для Молдовы – Приднестровье.
Кстати, в Приднестровье «референдум» о присоединении к России состоялся еще в 2006 году, однако, как и в случае с «ЛДНР», принимать в свой состав именно этот отгрызенный у соседа кусок империя побрезговала. В те времена это объясняли «отсутствием общей сухопутной границы». Но (даже если забыть о городе Кенигсберге Калининградской области) после аннексии Крыма этот аргумент как-то перестал выглядеть убедительно, а для оккупированных областей Донбасса так и вообще звучал бы неуместным издевательством.
Все выглядело так, что сценарий полной аннексии вполне открыто лежал на кремлевском столе, и подготовка к его реализации активно шла, но затем его со стола убрали. В мусор не выбросили, а отложили в ящичек секундной доступности. Пока не понадобится.
И, собственно, вопрос остался лишь в том, когда и при каких обстоятельствах этот ящичек будет открыт.
Угроза и реальность
С тех пор у аналитиков и стратегов, которые пытались прогнозировать действия Путина и Кремля, наступили трудные времена. Особенно для тех из них, которые пытались строить сценарии исходя из тривиального (для них) представления, что Кремль хоть в какой-то степени заинтересован в выходе из политического тупика, в который он загнал Россию аннексией Крыма. Или что в Кремле рационально оценивают ситуацию, в которой находятся. Или что Кремль способен идти на политические компромиссы. Или, в конце концов, что он способен и намерен выполнять хотя бы те обязательства, на которые он уже подписался.
Трудные времена у таких аналитиков случились из-за того, что Кремль всеми этими основаниями откровенно пренебрегает. Путин прямо заявляет, что в «политическом тупике» находится не Россия, а Запад. Что при оценке ситуации Россия будет и далее руководствоваться только своими хотелками, а компромиссы с Западом или с кем-то там еще возможны только на условиях принятия всеми «партнерами» этих российских хотелок. И что те обязательства, под которыми подписалась Россия, должны выполнять все остальные, а у нее в конституции теперь написано, что сама она может их и не выполнять.
За прошедшие годы аналитики, хоть и со скрипом, но научились видеть в решениях и заявлениях кремлевской верхушки не изощренное политиканство в духе старика Макиавелли, а рефлекторную бандитскую «растопырку» в манере персонажей некогда популярной книжной серии «Русская бойня». И научились, хоть и нехотя, признавать, что эта кремлевская «растопырка» отлично работает против изощренной западной дипломатии. Особенно если учесть право вето России в Совбезе ООН и заявленную в военной доктрине России готовность применить тактическое ядерное оружие на смежных с нею территориях.
Поэтому вероятность того, что возобновившиеся разговоры о возможности аннексии Россией Донецка и Луганска могут оказаться не просто разговорами, уже давно воспринимаются аналитиками как серьезная и совершенно реальная угроза.
«Нам это невыгодно»
Для России прямая аннексия оккупированных ею территорий Донецкой и Луганской областей невыгодна, поскольку повлечет резкое усиление западных санкций и переведет ситуацию на новый уровень военной конфронтации, в том числе с НАТО. Это типичное возражение, которое многократно приводилось в ответ на опасения, что аннексия реальна. И оно было бы вполне справедливо, если бы Кремль считал для себя «выгодным» хотя бы сохранение статус-кво. Если бы Путин считал санкции не мелким неудобством, а серьезным сдерживающим фактором. Если бы он верил, что Байден придумает что-то посерьезнее, чем «дворовые обзывалки». Если бы он не видел, за какие смешные деньги можно купить расположение европейских политических крупнячков вроде Шредера и Берлускони. В чем «невыгодность» то при всем при этом?
Так что Кремль вполне может видеть для себя выгоду именно в усилении конфронтации.
И основания для такого понимания ситуации достаточно солидны. Россия вполне последовательно отказывается от предложенных ей вариантов договоренностей на основе действующих международных соглашений и требует «компромиссов» исключительно исходя из ее собственных интересов. А зачем Кремлю какие-то еще «компромиссы»? Путин ясно видит, что против его «растопырок» у западной дипломатии и бюрократии ничего нет, а переводить разговор из дипломатическо-бюрократического формата в формат военный они откровенно не хотят. Значит, они слабаки. Значит, их нужно додавливать, давить, жать, чмырить, плющить все сильнее и сильнее. Потому что пока есть шанс докрутить лоха, его непременно надо докручивать. В том числе угрозой новой аннексии, а если будут ныть и кочевряжиться – то и не угрозой. Не объявит же НАТО войну ядерной державе? Конечно, нет.
А если что, мы их в Совете безопасности ООН их же вето.
Стратегии для Украины
Строить политические сценарии для действий Украины в случае расширения российской агрессии несколько проще – все-таки мы считаем, что находимся с демократическим Западом по одну сторону цивилизационного разлома и исповедуем общие ценности и общий взгляд на нынешний миропорядок. Существенную поправку стоит делать лишь на традиционный многолетний дефицит собственной инициативы, но и тут у нас есть приятные подвижки – в частности, поддержанная союзниками идея «Крымской платформы». Пока она остается идеей, говорить о ее инструментальном значении рано, но зато есть и возможность доработать список ее задач при изменении ситуации.
И если аннексия Россией Донецка и Луганска, вопреки «невыгодности» этого шага для Кремля, все-таки станет свершившимся фактом, именно «Крымская платформа» превращается в главную дипломатическую площадку для противодействия агрессору.
Во-первых, после аннексии автоматически прекращает существование «минский формат». Для него просто исчезает предмет обсуждения. Выполнение минских договоренностей становится невозможным не только для Украины, но и для России. Миссия ОБСЕ становится в Луганске и Донецке такой же ненужной для оккупантов, как и в Крыму, где ее по известным причинам нет и не было.
Во-вторых, «нормандский формат» оказывается скомпрометированным, потому что очевидно проваливается как политический инструмент. Его «результатом» отныне становится эскалация агрессии одним из участников. Нужна кому-то после такой «победы» эта богадельня для продолжения сюсюканья с Кремлем? Вопрос риторический.
В-третьих, Совбез ООН по-прежнему блокирован правом вето у Кремля. Поздравим мировое сообщество и с этим достижением.
И, наконец, в-четвертых: даже формальных различий между «кейсом Крыма» и «кейсом Донбасса» больше нет. И та, и другая часть территории Украины аннексирована Россией. И «Крымский формат», который изначально создается для выработки международным сообществом инструментов давления на оккупанта, оказывается естественной площадкой для обсуждения деоккупации не только Крыма, но и Донбасса. По сути, «Крымская платформа» вполне годится для того, чтобы стать «точкой сборки» международных усилий по противодействию российской агрессии.
Пригодится этот сценарий или нет – зависит от слишком многих неизвестных пока обстоятельств. Может сложиться так, что аннексия Россией «ДНР» и «ЛНР» станет мощным импульсом для реализации международных стратегий Украины. Может получиться и так, что мы в очередной раз упустим возможности, которые откроет для нас новая ситуация. А если мы привычно будем уступать политическую инициативу Кремлю, все может обернуться для нас совсем грустно.
И, конечно, спасибо тем, кто сегодня с ежедневными потерями держит фронт. Все наши сценарии возможны только благодаря им.
Пусть все будет не зря.
Сергей Бережной, специально для «Слово и дело»
Лучшие инфографики от аналитиков «Слово и дело» каждый день без лишнего текста – в телеграм-канале Pics&Maps.