Новость об убийстве российского посла в Турции впервые дошла до вашего покорного слуги в виде фото. Еще до того, как прочесть текстовку, я успел подумать, что это, наверное, какой-то современный перфоманс. Оно и правда так выглядело: белое выставочное помещение, картины на стенах, элегантно одетый молодой человек с очень выразительным лицом и не менее выразительным пистолетом в руке и лежащий на полу грузный мужчина. Ни дать, ни взять, какая-то художественная акция протеста.
Потом я прочел текстовку. Таки да – это и был современный перфоманс.
Еще в первом своем институте, обучаясь на журналиста, автор этих строк искренне интересовался теорией терроризма и его освещением в медиа. По итогам изучения пришлось сделать для себя вывод: если сегодняшний политический терроризм – это, хоть и страшная, и преступная, но в конечном итоге просто форма пиара. Если война, по определению Клаузевица, есть продолжение политики другими средствами, то терроризм – продолжение массовых коммуникаций. Это способ донести свое послание до максимально широкой аудитории максимально шокирующим образом. Чтобы точно услышали, точно запомнили и точно не остались безучастными.
Мевлют Мерт Алтынташ свое послание донес. Его слова об Алеппо услышал весь мир, хотя на самом деле они были адресованы руководству России. Судя по этим словам, он хотел хоть как-то наглядно доказать, что убийцам от возмездия не спрятаться ни за границей, ни за мандатом, ни за тканью дорогого пиджака. Отчасти ему это удалось.
Содеянное роднит его с Мыколой Лемиком – ОУНовцем, убившим секретаря консульства СССР во Львове Андрея Майлова в знак мести за Голодомор. Эта аналогия смущает: с одной стороны, Алтынташ, очевидно, совершил преступление, но с другой – осуждая его, пришлось бы осуждать и Лемика. Да и несколько мешает то, что при словах российского постпреда в ООН Чуркина о «детях Алеппо, которых специально посыпают пылью, чтобы выдать за жертв бомбежек» сложно было гнать от себя нехорошие мысли и пожелания в его адрес.
Но и здесь есть проблемка: нет больше этой системы, как и какой-либо иной. Причем именно Россия первая из нее вышла, разрушив семидесятилетний уговор.
Краеугольным камнем мироустройства после Второй мировой войны был запрет на отторжение территории другого государства. В итоге свод правил убили там же, где и зачали, – в Крыму.
Аннексировав Крым, Кремль открыл ящик Пандоры. Старые правила перестали действовать, новые – еще не выработаны. И пока не будут: новые системы международного права создаются лишь по итогам больших войн, разрушивших предыдущие.
Война же пока что идет. На днях на ней убили посла.
Виктор Трегубов, специально для «Слова и Дела»